молодой пес, и спустилась по ступенькам на пол, оставляя на полу лужицы воды.
Едва она вышла, он придирчиво ощупал свое лицо. Так и есть, он серьезно сдал за последние несколько лет. Сегодня ему уже далеко не сорок три, а ей не семнадцать. Хотя она и сумела сохранить тело девушки, которую он вожделел тогда. И пока он сам отдавал дань времени и умиранию плоти, день за днем почти без боя теряя себя в зеркале, она расцветала, набираясь сил, как юное деревце под животворящими лучами. Впрочем, его руки оставались могучими во всех смыслах, и он мог бы без особого труда свернуть шею этому фигляру из красного джипа, не знающему, что пожелав чужое, он подписал себе приговор. А вот пальцы по утрам стали неподатливыми, и приходилось долго разминать их, возвращая к подвижности, и потускневшее обручальное кольцо было уже не снять, и эти предательские пятнышки на коже… Он перевернул руки ладонями вверх. Линия жизни была длинной, безапелляционной и почти упиралась в широкое запястье. Значит, жить ему долго. Жить, обнимать ее, замечать, как увядает ее красота, и как она плачет, с обидой и болью глядя в беспристрастные зеркала.
Соня вернулась с двумя стаканами в руках и прервала его пасмурные размышления. Он следил, прищурившись, как она вступает в воду, как скрываются в кипящих пузырьках тонкие лодыжки, изящные колени…
– Перестань пялиться на меня, как на наложницу.
– Хочу и пялюсь, – в тон ей грубовато ответил Илья, принимая высокий стакан дымчатого стекла. – Это цикута?
– Пока только лимонад. Мария готовит мне его по вечерам, потому что утром я страшно хочу пить.
Илья сделал большой глоток, сморщился и поискал глазами, куда бы пристроить эту гадость.
– Жуткая кислятина!
Соня опорожнила залпом свой стакан, отобрала у него недопитый лимонад и поставила на бортик.
– Если мучает жажда, то лучше всего пить кислое.
– Ты еще будешь учить меня пить! – повысив голос, Илья обхватил ее за талию и привлек к себе.
– Почему бы и нет? У меня тоже есть чему поучиться!
Она рассмеялась, заиграла золотистыми переливами голоса и стремительно поцеловала, и на этот раз вкус лайма вовсе не показался ему отвратительным.
– На чем мы остановились? – с придыханием спросила она и облизнула губы.
– На том, что я великолепен…
В его голосе послышалась неприкрытая ирония, и Соня неодобрительно покачала головой, отгоняя его желчные мысли.
– Ты не просто великолепен… И я готова доказать тебе это прямо сейчас.
Она тряхнула выбившимися черными прядями и в ее глазах заплясали коварные чертики. А он подумал, что если таблетка уже подействовала, то стоит только потянуть ее на себя… Но при мысли, что можно взять ее прямо здесь, как Венеру в пенном прибое, сердце предательски засбоило, и он вытолкнул ее руку на поверхность и строго покачал головой, отказавшись
