я отвечу. А ты отстанешь от меня со своим психоанализом? – Она кивнула, но он не поверил в такую покладистость. – Нет, я бы не хотел родиться в Греции, в Африке или хрен его знает где еще. Но если бы пришлось, то ушел бы на войну. Они же там воевали вроде?
– О, ты бы выиграл любую войну!
– Или пал в бою смертью храбрых.
Она, вскинув глаза к раскрытому за его спиной окну, пропустила издевку мимо ушей.
– И покрыл бы себя неувядаемой славой!
– Врагам я бы легко не дался, это точно, – со знанием дела подтвердил он. – Ну, теперь твоя душенька довольна?
Она задержала на нем полный обожания взгляд и ничего не ответила, увлеченная выдуманным воином, облаченным в короткую тунику или латы, со щитом, на коне или в колеснице. Черт ее знает, какой образ втемяшился в ее прекрасную, полную фантазиями и всякой книжной ересью голову. Злиться на нее было нелепо, как и желать тишины и покоя, когда она находилась рядом со своими выдумками о неведомых мирах и иных измерениях.
– Теперь ясно, почему ты все время был в окружении этих…
– Кого? – на этот раз не сдержал улыбку он, без труда догадавшись, куда она клонит.
– Этих женщин, ты знаешь… – Она окончательно вернулась из античности, из толпы боевых подруг, радостными возгласами встречающих героев сражений и войн, капризно сморщилась и поджала губы. – Ты всю жизнь в окружении баб, сколько я тебя помню.
– Когда это ты видела? Ну, может, пару раз.
– Я много чего повидала, о многом слышала и еще о большем догадывалась.
– Да ты ревнуешь, дурочка? – Ему было лестна обида в ее голосе, и он потянулся обнять женщину, но Соня в раздражении дернула плечом, словно отгоняла навязчивую муху. – Сейчас-то какой в этом смысл? Из бабского сословия здесь только твоя итальянка, которая ни на каком языке не разумеет, кроме своего тарабарского.
– Как будто это тебе когда-то мешало. Только попробуй посмотреть в ее сторону!
– Раньше не мешало, – согласился Илья, и лукавые морщинки разбежались к вискам. – И что ты сделаешь, если посмотрю?
– Я столкну ее со скалы, а тебя прикую к кровати!
– Точно ты меня, а не я тебя? Ты ничего не перепутала, Сонька?
– Или ты меня… – Она внезапно растаяла, и ее зрачки заволокло опасным туманом. – Теперь никаких женщин, кроме меня! Ни женщин, ни детей!
– А дети-то мои тебе чем помешали?
Он нежился в обманчивом океане любви и ревности и смеялся в голос, погружая пальцы в ее волосы и почти убедив себя, что готов остаться с ней одной.
– Я больше не потерплю никаких конкурентов. Ты теперь только мой!
– С каких пор ты стала такой собственницей?
Он легонько ударил ладонью по воде, подняв фонтан брызг, и Соня подалась в сторону, едва не потеряв заколку, перехватила падающие в воду пряди, снова заколола их, пока он любовался закинутыми
