и смелость исчезли бесследно, уступив место одуряющей бездумной панике. Девушка заметалась туда и сюда, точно удирающий от собаки кролик, но единственная дорога вела вниз, а от мордиканта ее отделяло уже не больше ста ярдов, и расстояние это сокращалось с каждым мгновением, с каждой упавшей снежинкой. Из пасти чудища вырывалось пламя, оно запрокинуло на бегу конусообразную голову и завыло – вой этот прозвучал как предсмертный вопль несчастного, сорвавшегося в пропасть, приправленный скрипом ногтей по стеклу.
Сабриэль, захлебнувшись криком, кинулась к утесу и замолотила по нему рукоятью меча.
– Откройся! Откройся! – молила она.
В голове ее проносились знаки Хартии, да только все не те, которыми открывают двери, а ведь это заклинание она выучила еще во втором классе. Сабриэль знала его назубок, как таблицу умножения, но сейчас знаки упорно не шли на ум, и зачем только в голове вертится «двенадцать умножить на двенадцать», когда нужна цепочка магических символов…
Отзвуки Мозраэля угасли, и в наступившем безмолвии рукоять ударила во что-то, что отозвалось глухой пустотой, а не высекло искры, опаляя ей руку. Что-то деревянное, что-то, чего прежде здесь не было… Дверь, высокая, до странности узкая. Створку темного дуба обрамляют серебряные знаки Хартии, струясь сквозь древесину. Точно на уровне руки торчит железное кольцо – Сабриэль коснулась его бедром.
Охнув, она выронила меч, ухватилась за кольцо и рванула его на себя. Ничего не произошло. Сабриэль потянула снова, полуобернувшись, глянула через плечо – и в ужасе отпрянула от увиденного.
Мордикант одолел последний поворот – и встретился с ней взглядом. Сабриэль зажмурилась, не в силах вынести ненависть и жажду крови, пылающие в его глазах, – обжигающие, точно кочерга, оставленная в печи слишком надолго. Чудище снова взвыло – и прямо-таки перетекло вверх по оставшимся ступеням; с его когтей, ног и из пасти капало жидкое пламя.
Сабриэль, не открывая глаз, толкнула кольцо. Дверь распахнулась, девушка повалилась спиной вперед и рухнула навзничь в снежном вихре. Глаза распахнулись сами собой. Все еще лежа на земле, Сабриэль отчаянно извернулась, не обращая внимания на боль в руках и коленях, протянула руку наружу, ухватилась за рукоять меча и втащила его внутрь.
Едва меч скользнул в дверной проем, мордикант оказался у цели, повернулся боком, пытаясь протиснуться в узкий проем, просунул внутрь лапу. Серо-зеленая плоть сочилась пламенем, точно каплями пота, пламя курилось черным дымом, наполняя воздух отвратительным запахом жженых волос.
Сабриэль, беспомощно распростершись на земле, в ужасе глядела, как четырехпалая лапа медленно разжалась – и потянулась к ней.
Глава седьмая
Но лапа так и не сомкнулась, когти не вонзились в беззащитную плоть.
Внезапная волна магии нахлынула на них из ниоткуда, знаки Хартии замерцали на двери и вспыхнули
