один и еще в сумасшедшей чехарде сквозь брызги и рев реки. Добравшись до середины «моста» и оставив за спиной сотню ярдов прозрачной беснующейся воды, она приостановилась и оглянулась.
Мордикант стоял на уступе, держа в лапах сломанную и смятую серебряную решетку. Привратника нигде видно не было, что и неудивительно. Побежденный, он просто потух – до тех пор, пока заклинание Хартии не возродится спустя несколько часов, дней или даже лет.
Мертвая тварь застыла неподвижно, но взгляд ее был прикован к Сабриэль. Даже такое могучее существо не могло пересечь реку, да оно и не пыталось. На самом деле чем дольше девушка наблюдала за ним, тем больше убеждалась, что мордикант никуда не торопится. Он стоял на страже, охраняя, возможно, единственный выход с острова. А может, ждал чего-то, что должно произойти… или кого-то, кто явится следом за ним…
Сабриэль подавила дрожь и запрыгала дальше. К тому времени заметно посветлело: всходило солнце, и она отчетливо различала вдали что-то вроде деревянной пристани, уводящей к воротам в белой стене. Над стеной виднелись верхушки деревьев, по-зимнему голых и темных. Между деревьями и башней летали птицы: мелкие птахи выпорхнули на утренний промысел. Там, словно в мирной гавани, царила нормальная обыденная жизнь. Но перед глазами Сабриэль стоял громадный, очерченный пламенем силуэт мордиканта на уступе.
Она устало перепрыгнула на последний камень и рухнула на ступени пристани. Даже веки поднимались с трудом: поле зрения сузилось до узкой щелочки прямо впереди. Уткнувшись чуть ли не носом в дощатые мостки, девушка доползла до ворот и нерешительно оперлась на них.
Ворота распахнулись, и Сабриэль повалилась ничком на мощеный дворик. Здесь начиналась дорожка из кирпича – совсем древнего, серовато-красного, словно припудренная пылью яблочная кожура. Дорожка, петляя, подводила к дому: парадная дверь веселого небесно-голубого цвета ярко выделялась на фоне побеленного камня. Бронзовый дверной молоток в форме львиной головы с кольцом в пасти матово посверкивал, а на тростниковой циновке у двери, словно его живая противоположность, спал, уютно свернувшись клубком, белый кот – или кошка?
Распростершись на кирпичах, Сабриэль улыбнулась коту и сморгнула слезы. Зверь дернул хвостом, чуть повернул голову и воззрился на гостью, распахнув ярко-зеленые глазищи.
– Привет, киска, – прохрипела Сабриэль, закашлявшись, снова с трудом поднялась на ноги и побрела вперед, постанывая и покряхтывая на каждом шагу.
Она нагнулась погладить кота – и застыла: кот запрокинул голову, открыв взгляду ошейник с крохотным колокольчиком. Ошейник из самой обычной красной кожи… зато начертанное на нем заклинание Хартии налагало оковы, крепче и надежнее которых Сабриэль в жизни не видывала, – а колокольчик оказался крохотным Саранетом. Никакой это не кот, а древнее, могущественное порождение Свободной магии.
– Абхорсен, – мяукнул кот, высунув крохотный розовый язычок. –
