колонку о превратностях и ударах судьбы; правда, Джейн считала, что под этой рубрикой полезнее было бы цитировать собственные романы, а не сочинения Эпиктета{4}. Сама Джейн до сих пор подрабатывала на радио по приглашению редакций социальной политики, прав женщин, общественного мнения и юмора; хотя нашелся режиссер, который сделал в ее учетной карточке пометку «ТУЭ», что означало «только утренний эфир».
Джейн хотелось продолжения беседы.
– А как тебе нынешние выскочки-дамочки?
– В отношении этих еще труднее изображать начитанность, но приходится.
– Мне тоже. Это плохо?
– Нет, это женская солидарность.
Джейн вздрогнула: вагон качнуло порывом ветра от встречного поезда. Какого дьявола так близко прокладывать пути? У нее в голове тут же возникли кадры железнодорожной катастрофы, снятые с вертолета: вагоны сложились гармошкой (телевизионщики обожали это выражение, всегда произносили его с нажимом) и рухнули с моста, среди обломков пробираются спасатели с фонариками, бегают санитары с носилками, а на заднем плане один вагон, как похотливый железный зверь, подмял под себя другой. Эти кадры быстро сменились другими: авиакатастрофа, массовая резня, раковые больные, убийства одиноких старушек – явные опровержения идеи вечной жизни. Бог Одобряющий был бессилен против таких видений. Она вылила остатки коньяка себе в чай. Только Алиса могла ее чем-нибудь отвлечь.
– О чем задумалась? – спросила она несмело, как девочка, впервые в жизни попросившая автограф.
– Если честно, пытаюсь разобраться, завидовала ты мне когда-нибудь или нет.
– Откуда такие мысли?
– Сама не знаю. Всякие глупости лезут в голову.
– Тогда ладно. Потому что эти рассуждения до добра не доводят.
– А что такого?
– Ну как же: если я тебе завидую, то грош цена такой дружбе. А если нет, значит я такая самовлюбленная, что считаю твою жизнь и книги незавидными.
– Джейн, мне ужасно стыдно. Если так посмотреть, выходит, что я – стерва. Прости меня.
– Прощаю. Но раз уж ты коснулась этой темы…
– Ты уверена, что мне нужно знать правду? – Странно: она до сих пор иногда недооценивала свою подругу.
– …зависть – видимо, не самое подходящее слово. Но когда на твоем горизонте замаячил Майк Николс, я обзавидовалась… правда, вскоре это прошло. А уж когда ты затащила в постель моего мужа, я была просто вне себя, но это скорее ревность, а не зависть.
– Да, неловко вышло. Хотя тогда вы с ним уже разбежались. И потом, время такое было: все со всеми переспали, помнишь?
Под маской беспечности у Алисы нарастала досада. Сколько можно? Из-за этой истории они в свое время разругались в пух и прах. На том дело не кончилось. Джейн написала этот чертов роман, где утверждала, что «Дэвид» уже был готов вернуться к «Джилл», когда вмешалась «Анджела». При этом она почему-то забыла, что их связь длилась не два месяца, а два года и за это время «Дэвид» перетрахал пол-Лондона под боком у «Анджелы».
– Ты
