твой суд,познал в чистилище меня?
хочу послать тебя к слепому.
он зрячим не был никогда.
его врачующее слово
рождается в моих устах.
он именуется отцом,
он заблуждается в грехе,
вещает он согласно Богу,
но вдохновляется во мне.
послушай, что тебе расскажет
его гордящаяся плоть.
мне надо знать, в каких он мыслях
и что в нём делает Господь?
и, несмотря на всю греховность
и все мамоновы труды,
зачем во множестве приходов
не наступает время тьмы?
я дам тебе свою личину.
ты будешь ангел во плоти.
в его глазах предстанешь Сыном
всем предсказаньям вопреки.
пусть даст тебе свои ответы,
откроет тайники души,
отцовские предаст заветы
в твои великие суды.
Часть IV
1
И из тысяч печей,
сполохов желтоглазием,
не тая радость свою,
день влетел, расколотый надвое,
в тусклую жизнь мою.
вытолкнул взашей босоного на улицу,
телом изнеженным выплюнул в снег,
выдохнул, выхрипел, спазмами выперхнул,
словно больной, но живой человек.
браво, шутник, в проклятиях гаснущий!
чем удивишь безразличье сегодня?
ропотом тел в болотном отчаянье?
небелоснежным исподним?
или судами в басманных капищах,
жертвами судеб, вливающих влагу,
каплю за каплей, в глаза-стаканы
больного всевластием «бога»?
почём нынче правда, в дни бессилия?
скажу «нет!» этим лукавым торжищам!
мы вляпались снова всею Россией
в правление услужливых полчищ.
разлили Дождём нас в морозную мреть,
не простили в пределах «всевышнего»,
запретили на Солнце зонтами смотреть
и забрали третьего лишнего.
замостив площадями свободную твердь,
объявили запреты на сборища;
тех, кто вышел, покинув уютную клеть,
облачили в тюремные рубища.
2
В речах продажных задыхается слово —
ставлю всё на восемнадцатый час,
набатным годом свергающий с трона
скупивший галеры «рабочий класс»!
беспутны пути ослепших во власти,
крестами свою выстилают дорогу,
ведомые в жизни единственной страстью —
возвысить свою воровскую природу.
рука моет руку, спасая вождей,
за гордыню и жадность изгнанных
из своих резиденций – домашних кремлей —
в наказанье за мнимую избранность.
снег закончился этой зимой,
мы шипами сдираем дороги
слой за слоем, дробя под собой
до земли, измождённой в неволе.
страшен мир в человечьих бегах,
пена горлом идёт – это норма;
стало время синонимом страха в глазах
и смирившихся и – непокорных.
