на палубе не раздавалось ни приказов, ни топота ног матросов. Он поднялся на шканцы, всмотрелся в далекие, размытые дождем огни Лашена за кормой. Алый светильник оставленной в гавани лодки превратился в крошечную точку, слабо мерцавшую в темных волнах.
Женщина, которая вращала лебедку, теперь стояла у штурвала, позади грот-мачты, на границе, отделявшей шкафут от шканцев. Лицо, полускрытое капюшоном плаща, казалось погруженным в размышления. Жан с удивлением заметил, что она не касается спиц штурвала. Левая рука ее была поднята, ладонь чуть согнута; время от времени пальцы едва заметно шевелились, словно бы отталкивая что-то невидимое.
В небе сверкнула молния; вспышка осветила остальных членов команды странного корабля, неподвижно стоявших на палубе в той же позе, что и женщина у штурвала. Над водами Амателя глухо зарокотал гром.
Жан подошел к женщине.
– Простите, что помешал, – неуверенно начал он. – Скажите, пожалуйста, а каким курсом мы идем?
– Норд… норд-ост, – медленно, будто во сне, ответила она, не поворачивая головы. – Прямо в Картен.
– Против ветра?!
– У нас… свой… ветер.
– Охренеть, – пробормотал Жан и спросил: – А куда кота можно пристроить?
– Через люк на палубе… спуститесь в трюм.
Жан отнес пушистого приятеля на шкафут, отыскал трюмный люк, сдвинул крышку в сторону. Узенький трап уходил на шесть или семь футов в сумрачную глубину, где пол был устлан соломой, а у переборок лежали тюфяки.
– Не знаю, малыш, с чего я взял, что справлюсь с колдунами, которые погодой заправляют, – вздохнул Жан.
– Мр-р-мяу, – сказал котенок.
– Ты прав, это я от отчаяния. И по глупости. – Жан разжал пальцы, и Король спрыгнул на тюфяк. – Сиди и не высовывайся, дружок. Похоже, здесь сейчас такая херня начнется…
– Прикройте дверь поплотнее, – велел Хладнокровие, когда Жан вернулся в кормовую каюту.
– На засов?
– Нет, чтоб ветром дождь не задувало. Погоде надлежит бушевать снаружи.
Терпение наливала бледно-золотистую жидкость из бурдюка в глиняную чашку.
– Во, а мне напоследок выпить дадут! – объявил Локк.
– Это что? – подозрительно осведомился Жан.
– Всякая всячина, в основном обезболивающая, – ответила Терпение.
– Ваше зелье его усыпит?
– Увы, уснуть ему не доведется… – Она поднесла чашку к губам Локка.
Тот с трудом приподнял голову, проглотил предложенное снадобье и брезгливо помотал головой:
– Бр-р! Фу, ну и гадость это ваше зелье! На вкус – чисто ссаки рыбника, выкачанные из его смердящего трупа через неделю после смерти.
– Противно, зато весьма пользительно, – вздохнула Терпение. – Успокойтесь, оно быстро подействует.
– Угу, уже подействовало, – буркнул Локк.
Хладнокровие поставил у стола кадку с
