Снимает напряжение, улучшает настроение и для организма приятно и полезно.
– Да вы что? – несерьезно возмутился Григорий. – Доконать старинную хорошую вещь?
– Да будет вам! – рассмеялась звонко девушка и махнула беззаботно рукой. – Ничего ей не сделается вовек! Это же вещь! Вещище! Хоть упрыгайся! Небось, уж вы-то в детстве на ней отплясывали целой компанией, и ничего, жива кроватка и нас еще переживет! – И снова предложила: – Давайте! Вот увидите, как вам сразу здорово станет, еще попойте что-нибудь, и совсем хорошо себя почувствуете. К тому же это намного интересней, чем, скажем, прыгать на батуте, хотя бы потому, что считается неправильным и вроде как запретным.
А он задумчиво посмотрел на кровать…
И…
«Ну, это уже полный абзац, Вершинин!» – предпринял он мысленную попытку остановить себя.
И… пока не передумал, подошел к кровати, скинул мокасины, поднялся на сетку и осторожно, не отрывая ног, распрыгиваясь для начала…
– Какие там слова у вашей песенки? – спросил он у незнакомки, подпрыгивая все сильней.
– Какой чудесный день! – подсказала она весело.
– Ка-кой… чу-дес-ный… день, – подпрыгивая все выше и выше, полупел-получитал он.
– Какой чудесный пень! – подсказывала она дальше.
– Ка-кой… чу-дес-ный… день! – пел он.
– Какой чудесный я!
– Ка-кой… чу-дес-ный… я!
– И песенка моя! – смеялась звонко девушка.
– И… пе-сен-ка… мо-я! – прыгал Григорий.
Он прыгал и прыгал и чувствовал, как практически сразу отпустило напряжение, которое сковало его еще при подъезде к поселку, да так и не отпускало до этой минуты, чувствовал, как растворяется и уходит куда-то невольная тревога и темное в душе и мыслях, тяготившее все эти дни, с того самого момента, как он принял решение приехать сюда, в «родовое гнездо» на праздник.
Он прыгал все выше и выше и повторял эту нелепую песенку, а девушка смеялась заразительно, и было это действительно здорово…
Он остановился, попружинив ногами.
– Ну, вот и с приездом! – звонким от смеха голосом поприветствовала его девушка.
Вершинин спустился на пол, обул мокасины и, посмотрев на нее, спросил веселым тоном, заразившись ее радостью жизни и улыбаясь в ответ:
– А вы кто такая?
– О-о-о! – подняв указательный пальчик, смеясь, заявила она с наигранной таинственностью. – Я такая. Такая!
И вдруг развернулась и быстро ушла, на ходу махнув ручкой на прощание и оставив его слушать ее удаляющийся негромкий смех-колоколец.
– И что это было? – с недоумением вслух спросил Вершинин.
И рассмеялся, качая головой от комичной нелепости ситуации – не, ну надо же! Какая-то совершенно незнакомая девица вот так – на раз-два,
