Пригнув к себе голову старшего сына, она поцеловала его в обе щеки, а потом провела пальцем по переносице. – Что случилось? Кто это тебя так?
– Именно про это я и собираюсь вам рассказать, вернее, не только про это. – Он высвободился из ее крепких объятий, чтобы обнять отца. – Нас отпустили сюда погостить на пару дней.
Тут Хависа, вспомнив об обязанностях хозяйки, повернулась к товарищу сына, который тоже поднялся. Он был чуть старше Фулька, лет семнадцати-восемнадцати, жилистый и не такой высокий.
– Жан де Рампень, оруженосец лорда Теобальда Уолтера, – представился юноша, не дожидаясь ее вопроса, и, демонстрируя безупречные манеры, склонился поцеловать даме руку.
– Добро пожаловать, – сердечно ответила Хависа. – Жаль, что вас обоих не было здесь во время рождественских праздников.
Она обвела рукой зал, где слуги снимали со стен еловые ветки, а прачка собирала со столов льняные скатерти и салфетки.
– Большой интерес отмечать праздники с родителями, когда можно хорошенько покутить при дворе! – полушутя возразил Брюнин. – Я в их возрасте своего не упускал.
Он приветствовал Жана де Рампеня энергичным рукопожатием.
– Папа, мы бы с радостью приехали раньше, но получили разрешение только вчера вечером. – Фульк сел на скамью, но тут же, как собака, не находящая себе места, снова встал и повернулся кругом. Потом откинул волосы со лба, так напомнив этим жестом своего отца, что у Хависы больно сжалось сердце. – Мне столько всего надо вам рассказать, что я даже не знаю, с чего начать.
– Лучше всего с самого начала, – посоветовал Брюнин. – И если история твоя будет долгой, можно заодно перекусить.
Он жестом пригласил их к помосту[6], где на чистой льняной салфетке стояли тарелки с хлебом и сыром, а также кувшин с элем.
Юноша кивнул.
– Да, так, наверное, будет лучше, – задумчиво произнес он.
Фульк видел, как по мере его рассказа о происшествии с шахматной доской лицо отца становится все более суровым.
– По-другому я поступить просто не мог, – заключил он.
– Мог, – мрачно ответил Брюнин. – Можно было огреть Иоанна так, чтобы он больше не поднялся.
Сын был поражен.
– Но я думал, что ты отправил меня служить при дворе, поскольку прежде всего рассчитывал вернуть Уиттингтон?
– Да за кого ты меня принимаешь? – Сердито сверкнув глазами, отец отодвинул блюдо и налил себе вина. – Конечно, я хочу вернуть Уиттингтон, но справедливо и честно. Раболепствовать ради этого я сам не стану и сыновьям своим не позволю. – Взгляд его скользнул по лавке, где пятеро младших мальчуганов затаив дыхание слушали беседу взрослых. – Ты бы гораздо больше меня рассердил, если бы позволил Иоанну уйти безнаказанным.
– Я не знал, как ты воспримешь эту новость, – неуверенно произнес Фульк.
Брюнин вздохнул:
– Может
Имеется в виду приподнятый пол в конце зала, где ставили стол для почетных гостей.
