– это точно. Вот, кстати, заодно и выяснишь, – оперативно собирала ее Вася. – Подъедет через полчаса, у него серебристый новый джип. Большой очень. Давай, давай, а то плесенью скоро покроешься.
Валя вышла из подъезда и увидела огромный джип. Казалось, за рулем такого танка должен сидеть плечистый, уверенный в себе человек. Она невольно приободрилась.
– Добрый вечер, – поздоровалась она, еле влезая на высокое сиденье. Потом, спохватившись, сказала: – Привет.
– Привет, Вась. Ты что как бабуля? Где результаты тренировок? – Ухмыльнулся невыразительным ртом молодой человек, которого в целом трудно было разглядеть в темноте машины и который, не дожидаясь ответа, с напором сказал: – Слушай, я устал немного, давай в кино сегодня не пойдем?
– Тогда на танцы? – в тон ему ответила Валя, которую стала раздражать его манера.
– Молодец! – искренне произнес он и, больше не говоря ни слова, нажал на газ.
Через десять минут они очутились у блочного облупившегося Колизея, где он с трудом вписался в первую же темную арку.
– В гольф не играешь? Прямо рядом с гольф-клубом живешь, – выпрыгивая, спросила Валя.
– Ты меня уже спрашивала об этом. Я долго понятия не имел, что рядом этот клуб, благодаря тебе и обнаружил. Меня эта тема никаким боком не интересует, – немного капризно ответил он.
Валя притихла. Вот балда! Наконец у нее появилась возможность рассмотреть молодого человека. Его звали Антон. Баскетболистом он не оказался, плечистым тоже. «Дрищ» про таких говорят. Узкие покатые плечи, из-за этого – отсутствие талии, широковатые бедра. Бабская фигура какая-то, да и лицо тоже трудно запоминающееся, ничем не примечательное. В толпе точно не заметишь. Размером джипа он возмещал отсутствие фактуры и других размеров. Видимо.
«Ну, Васька!» – вздохнула про себя Валя. – Ладно, на безрыбье и рак – рыба», – подумала она, но вскоре поняла, что ошиблась. Не надо такой рыбы. И раков не надо. Ничего не надо.
Писатель сходил в ванную, вышел оттуда в полосатом шелковом халате и плюхнулся на кровать – широченный траходром. Валя прикидывалась веником, но Антон был настойчив.
– Я не готова, – уворачивалась она.
– Ванная целиком в твоем распоряжении, – ответил он голосом, не терпящим возражений. Как будто все дело в принятии душа! А как же общее настроение? Похоже, что об этом господин писатель совершенно не задумывался.
Валя с ужасом вспомнила про свои небритые ноги и совершенно неподходящие для столь романтичного момента трусы, которые Васька называла «прощай, молодость!». О полном отсутствии педикюра и говорить было нечего. «Надо было настоять на кино», – подумала обреченно Валя и зашла в ванную.
И была права. Валя давно ни с кем не целовалась, кроме Валентина, и сейчас это ощущение было так непонятно, что она вначале даже не поняла: ей приятно или не очень. Через минуту пришла к выводу, что однозначно очень неприятно. Явной тошноты общение не вызывало, но в целом это чужое, нелюбимое. Она
