В его глазах Молли выглядела дурно одетой и неуклюжей девчонкой, с черными кудрями и интеллигентным личиком, которая могла помочь ему в решении задачи, поставленной им перед собой, – поддерживать жизнерадостную и пустую болтовню на протяжении всего вечера. Могла помочь – если пожелает, но она не пожелала. Его разговорчивость она сочла проявлением бесчувственности; его бесконечные разглагольствования о самых разных вещах вызывали у нее изумление и отвращение. Как он мог столь беззаботно болтать, когда его мать сидела рядом, словно на похоронах, почти ничего не ела и лишь безуспешно старалась проглотить слезы, то и дело наворачивающиеся ей на глаза. Или когда его отец грозно хмурился, не обращая ни малейшего внимания – поначалу, по крайней мере – на неумолчную трескотню сына? Неужели мистер Роджер Хэмли начисто лишен сострадания? Что ж, она покажет ему, что у нее-то оно имеется. Посему Молли отвергла ту роль, которую, как он надеялся, она возьмет на себя – роль респондента – и, возможно, засыплет его вопросами, и оттого он все больше и больше походил на человека, угодившего в непролазную топь. Один раз сквайр встрепенулся и обратился к дворецкому: ему понадобился внешний стимул – вино лучшего качества, чем обычно.
– Принесите бутылку бургундского с желтой этикеткой.
Голос его прозвучал негромко, у него не было сил изъясняться в привычной громогласной манере. Дворецкий ответил ему тем же тоном. Молли, сидевшая рядом с ними и хранившая молчание, расслышала все до последнего словечка.
– Прошу прощения, сэр, но у нас осталось всего шесть бутылок с такой этикеткой. Это любимое вино мистера Осборна.
Сквайр развернулся к нему всем телом и прорычал:
– Принесите вино с желтой этикеткой, как я уже сказал.
Дворецкий с поклоном удалился, явно недоумевающий и растерянный. До сих пор желания мистера Осборна в этом доме были законом. Если ему нравилось какое-либо определенное блюдо или напиток, место или комната, особое тепло или прохлада, его пожелания незамедлительно выполнялись, потому что он был наследником, утонченной натурой и самым умным изо всей семьи. Все те, кто работал на свежем воздухе, могли подтвердить вышесказанное. Если мистер Осборн желал, чтобы вон то дерево спилили, а вот это оставили, или у него имелся каприз на охоте, или он хотел, чтобы выполнили какую-то причуду относительно лошадей, – все это следовало удовлетворять немедленно, как если бы его слова и просьбы были законом. Но сегодня поступило распоряжение принести бутылку бургундского вина с желтой наклейкой – и его принесли. Молли, которая не пила вина и поэтому могла не бояться, что мужчины нальют ей бокал, отреагировала единственным возможным образом: чтобы выразить свою преданность отсутствующему Осборну – как бы при этом не был понят ее поступок, – она накрыла свой бокал ладонью, пока вино разливали по кругу и Роджер с отцом наслаждались его вкусом.
После
