сам шайтан в образе русского полковника. Связываться с ним боялись. На турок надежды нет. Пригрозили, что будут жаловаться английскому королю. Засс сказал:
– Правильно. Жалуйтесь именно ему и как можно громче.
Стали черкесы от Кубани и от Лабы на юг уходить, расстояние рассчитывать, чтоб Засс за ночь к их аулам подкрасться не успел. Многие семьи за Белую увели и имущество туда же забрали.
Засс сказал:
– Ничего. Мы их и там достанем. Пусть боятся.
Стал Засс за Белую ходить, сколько позволяли неимоверно густые леса. Лучшее время – осень и зима, когда на реке открывались броды на всем протяжении и листья опадали. Пришлось абадзехам на осень и зиму, как только урожай соберут, уходить на юг, в горы, на склоны неприступных оврагов, подальше от дорог. Весной, однако, возвращались и жили под прикрытием разлившихся рек и вековой непролазной чащи.
Торнау, хорошо знавший Засса еще полковником, писал потом, что Засс прихрамывал, сабельная рана повредила ему мускул правой ноги (потом ему в 1832 году эту ногу еще и прострелили), носил длинные рыжеватые усы, «был молодцом на лошади и отлично знал кавказские порядки», говорил обычно полушутливым, полуироническим тоном. При нем всегда безотлучно находились два казака, братья-близнецы, Егор и Иван Атарщиковы. Оставаясь при Зассе в постоянной опасности, они даже кольчуги носили.
Декабрист А. П. Беляев вспоминал: «Генерал Засс был еще молодой, средних лет человек, высокий и стройный. Он носил серую черкеску с кинжалом у пояса – общий костюм черкесов и казаков; с проницательными голубыми глазами, с огромнейшей длины русыми усами, орлиным носом и чрезвычайно живыми движениями – он и наружностью своею поддерживал молву о его подвигах»[5]. Капитан Генерального штаба Филиппсон на Засса смотрел менее восторженно и отметил, что был тот «среднего роста, с тонкими чертами лица, длинными русыми усами и плутоватыми глазами».
Много внимания уделялось Зассом разведке, лазутчики оплачивались. Передавали то, что за Кубанью, за Лабой, за Белой творится. Любые новости Засс ценил. Известно, что самые многочисленные скопища черкесов собираются для набега вследствие решения народных собраний. Такие легче всего выявить можно. Значительные партии собираются обыкновенно под начальством известных наездников. Стекаются к ним молодцы со всего Кавказа и говорят по обычаю: «Эй-хей, къатынлагъа тенг болуп къалабыз да, бу туруу туруу тюйюлдю бизге, атланайыкъ! (Эй-хей, да так мы скоро уподобимся женщинам, такое житье для нас не житье, давайте снаряжаться!)» И эти выявить заранее возможно. Известные наездники обычно на виду. Народ их любит, за каждым шагом с восхищением следит. Это для лазутчиков подспорье. Всего труднее уследить, когда мелкие шайки пускаются в набег без предварительного плана, наудачу. Но и здесь дело не безнадежное.
Есть приметы, когда черкесы к набегу готовятся. Месяца за два, а то и более, начинают лошадей откармливать. Кормят только овсом, ячменем
