после чего медленно повернулся, толкнул свою дверь и скрылся в квартире.
– Видишь, Томас, какие у тебя миролюбивые соседи, – сказал лейтенант, вызывая лифт.
В этот момент в квартире миролюбивого соседа послышался грохот, а затем крики хозяина:
– Зашибу! За-ши-бу!
И снова грохот.
– Может, нужно вмешаться? – спросил Брейн.
– Ай, оставь, – отмахнулся лейтенант, заходя в прибывшую кабину лифта. – Будет приказ – вмешаешься. Наше начальство особо инициативных не любит.
Пока спускались, Брейн продолжал обдумывать ситуацию, в которой оказался. В Метрополии ему приходилось привыкать к другому укладу жизни: другой пище, другой гигиене, другой одежде – там все было другое. А здесь очень многое напоминало ему родной дом.
Они сели в машину, а когда отъехали от подъезда, он спросил:
– А почему здесь все так не похоже на Метрополию? Это скорее какой-то вариант моего родного радостного мира.
– Но тебе ведь нравится? – уточнил лейтенант и засмеялся.
– Но разве ты не привыкал к этому?
– Я здесь родился и другого мира себе не представляю. А вот коллега Боршинг прибыл сюда, можно сказать, из Метрополии – у него до сих пор шоковые моменты проглядывают. Да, коллега Боршинг?
Гоберли кивнул.
– Бывает. Особенно трудно со спиртным.
– Да, кстати, этот здоровяк в майке – точно таких типов я не раз встречал у себя дома. Здесь что же – есть спиртное?
– Ха! Ну ты сказал, Томас! – воскликнул лейтенант, и даже машина вильнула, отзываясь на эмоциональную реакцию. – Конечно, имеется, и в любом количестве! Здесь нормальная жизнь, а не существование замухрышек, как в Метрополии.
– Потому и криминала выше крыши, – негромко добавил Боршинг, глядя в окно.
– Ну, это конечно, но у нас тут специфика такая – город большой, – пояснил лейтенант. – В местах, где людей поменьше, совсем другое положение дел.
– Ты сказал «людей»? – удивился Брейн.
– Да, я сказал «людей». Вполне себе симпатичное линейное словечко, его здесь повсеместно используют.
– Здорово, – вздохнул Брейн и улыбнулся. Забылось даже тяжелое впечатление от этих насекомых, которых вроде бы и не было, но следы остались. Правда, и они исчезнут.
Он с удовлетворением отметил, что здесь нет этих глухих пласто-бетонных щитов, закрывавших дома и тротуары от шума автомобилей. Но на улицах с движением в несколько полос защитные щиты все же имелись, однако они были прозрачными и не скрывали тротуаров, пешеходов на них, красиво оформленных витрин и неоновых вывесок.
Теперь Брейн узнавал тот самый город, который видел из узкого иллюминатора шаттла.
А еще он стал различать женщин! Да, он снова их видел! В том смысле, что определял издалека. Не то что в Метрополии, где, даже поравнявшись с женщиной, он не был до конца уверен, что это представительница слабого
