Пожалуйста…
Спудей нагнулся и снова хотел коснуться губами ее румяной щечки, но панна вдруг обхватила его руками, и страстный поцелуй в губы ошеломил Тимка. Ему показалось, что он длится целую вечность. Но вот панна оттолкнула его и неожиданно сердитым голосом сказала:
– Уходи! Прочь!
Недоумевающий Тимко (что это с ней случилось? – думал он; чем я обидел ее?) распахнул окно, сел на подоконник и приготовился спрыгнуть в сад, и тут раздался нежный голосок панны:
– Меня зовут Ядвига… Ядзя…
Тимко промолчал; а что тут скажешь? Оказавшись на земле, он воровато оглянулся по сторонам и пошел прямиком к старой яблоне, толстая ветка которой тянулась до самого забора. Она и послужила ему мостиком. Благополучно выбравшись из сада, Тимко со всей юной прытью помчался по узкой улочке, благо месяц высвечивал все неровности и колдобины. Он бежал, не чуя под собой ног. Ему казалось, что еще немного, и он взлетит в небеса. Какое-то новое, неведомое доселе чувство переполняло его душу, и Тимко не понимал, что с ним творится.
«Ядвига… Ядзя…» – повторял он имя панны, и от этого у него словно вырастали крылья.
Глава 3. Двор чудес
К людям, жившим подаянием и занимавшимся бродяжничеством, в разных странах и в разные эпохи относились по-разному. Если в античные времена нищих почти не было, а бродяги быстро попадали в рабство, то в Средние века европейское нищенство расцвело пышным цветом, и бродяги приобрели такой статус, что у них едва не выпрашивали благословения. Расцвет попрошайничества был неразрывно связан с господствовавшим в ту эпоху церковным учением. Иоанн Златоуст поучал, что бедным нужно подавать милостыню вне зависимости от того, заслуживают они ее или нет: «Ты не должен разузнавать бедных, что они за люди. Одна защита у бедного – недостаток и нужда. Не требуй от него ничего более, и пусть он самый порочный человек, утоли голод его».
Любовь к нищим сделалась обязательной для каждого христианина, а раздача милостыни воспринималась как верный путь к спасению души. Поскольку спасения души жаждали все христиане, нищие оказались востребованы обществом, ведь, не будь их, совершать добрые дела было бы значительно труднее. Спрос породил предложение, и Францию наводнила армия профессиональных нищих, которые переходили из города в город и требовали подаяния, ссылаясь на истинные и мнимые хвори.
В том, что многие калеки и убогие на самом деле хитрые обманщики, мало кто сомневался. В Париже даже ходили легенды о том, как нищие разбегались при приближении святых чудотворцев, лишь бы те не исцелили их и не лишили тем самым заработка. Тем не менее подавали им исправно, и часто это были немалые денежки.
Дворами чудес в Париже назывались несколько кварталов, заселенных разным отребьем. Немало было и воров, прикрывавшихся «святостью» нищих. Прося подаяния, попрошайки изображали больных и калек, а ночью, когда они возвращались в свой квартал, увечья чудесным образом исчезали вместе с гримом; это и дало название их приютам. Дворы чудес пополнялись в основном за счет бедноты, приезжавшей из провинции в поисках заработка. Они считались опасными местами;
