словно бы не допуская, что на свете могут люди талантливей Гриши Устинова.
– Он был довольно хорош собой. Высокий, статный офицер. Постоянно ходил в военной форме – вы знаете, многие после войны так одевались. Очень много мужчин погибло на фронте, так что можете представить, какой популярностью Гришенька пользовался у женщин, – Оксана Дмитриевна слегка улыбнулась. – Он брался за самые разные темы, не боялся мыслить и писать нестандартно. И, конечно, многие его статьи не проходили «по идеологическим соображениям» и уходили редактору «в стол», так никогда и не увидев свет. Хотя писал Гриша гениально! – она опять сделала акцент на последнем слове. – Из-за его нестандартности, неформатности часто случались конфликты с начальством. Но увольнять его не увольняли – потому что был прекрасный журналист. Да и вообще, Гришу все очень любили, на него невозможно было долго злиться.
– Он уволился из-за очередного конфликта? – спросила Ира.
– Может быть, никто точно не знает. Это произошло как-то неожиданно. Он ничего никому не сказал, даже мне, хотя мы были очень близки тогда, – в голосе рассказчицы прозвучала горечь. – Просто ушёл, ничего не объясняя. Оставил на столе главного редактора заявление и исчез.
– Очень странно! Он вообще ничего не сказал вам? И вы не знаете, где он? – опять спросила Ира.
– Ничего, – сказала она тихо. – Сначала я постоянно плакала и очень переживала, пыталась его отыскать. Звонила общим знакомым, связывалась с редакторами газет, в надежде, что он там появится, но ничего. Я даже думала, что у него появилась другая. Хотя он очень любил меня и… И он знал, что у нас будет ребёнок.
Мы молчали.
– Родители мне говорили, что он, наверное, испугался ответственности и убежал, но я знала, что это не так. И до сих пор в этом уверена, – твердо сказала Оксана Дмитриевна. – Тем более, он очень любил свою работу, много раз говорил, что не променял бы ни на какую другую. И тут – пропал, никто больше про него не слышал. Родных у него не было, он потерял их во время войны. Как и многие. Даже спросить про него не у кого. Не одна я пребывала в полном недоумении – его пытались искать друзья, знакомые. Безуспешно. Ни журналисты, ни редакторы других изданий – никто ничего не слышал. Что ж, Союз большой. Я даже думала… Тогда такое было время… Многие просто так попадали в тюрьму, в лагеря. Не так, как в конце 30-х, но бывало… Но я точно знаю, тут другое. Не знаю, что, – но другое. Я в этом уверена!
История, рассказанная Оксаной Дмитриевной, тронула всех. Даже странно, что она вот так сразу рассказала нам столько личного. Наверное, это заложено в человеческой психологии – годами хранить в себе чувства, а потом вдруг поделиться ими с незнакомцами.
– Ваша история очень грустная, – наконец сказала Ира, утирая слезинку.
– А может, он вам рассказывал про какие-то новые проекты или вёл себя как-то странно? – Алфавит, как всегда, был сама практичность.
– Он
