незаконченный, так с трудом нам дающийся роман о неоконах – Определенное смысловой тематикой высказывания замечание Валериана, как, казалось бы, не имеющее в себе ничего такого уж смешного, тем не менее, вызвало смешки у собравшихся у него на летучке не слишком дисциплинированных работников редакции, которым, как оказывается, палец покажи, они ржать начнут. Что, конечно же, для всякого строгого, неуверенного в себе и с отсутствием чувства юмора начальника немыслимо слышать, но всё-таки когда на его месте находится иная властность, умеющая направить в нужное русло хаосность мысли подчиненных, которым только такая образность мышления позволяет создавать приемлемый контент, такое весёлое положение вещей не представляет опасности. И Валериан, не испытывая нетерпения, присоединился к смешкам, а уж затем, остановившись около Алекса, уже испытывая свое терпение, воззривши на него, попытался одной своей начальствующей видимостью достучаться до того.
– Я смотрю, что у Алекса свой, как всегда особенный, сфокусированный взгляд на жизнь и в частности, на рассматриваемую нами тему! – Касторыч не дождавшись от Алекса требуемой реакции всполошенности, решил чудодейственным словесным способом напомнить тому, как о его присутствии здесь, а не там, в его сомнительном (любая фантазийность, не имеющая реальности воплощений, уже своим фактом неосуществления в данный промежуток времени есть вещь сомнительная) мире воображения, так и о своём начальствующем положении, требующем от своих подчиненных внимательности и рефлекторной ответности.
Ну, а так как Касторыч слыл за либерала, то он, конечно же, позволял своим подчиненным иметь свою отдельную, правда, не выходящую за пределы основного направления редакторской политики, точку зрения. Правда, при случае, да и за просто так Касторыч, как особа облаченная властными полномочиями, дабы они не заржавели, был не прочь их использовать на свою полную диктаторскую катушку. И ухватив, к примеру, того же Алекса за его волосы, с удовлетворением добиться от него согласного кивания головой, которая в своей кивающей реакции, согласованной с направлением его ручных действий, постарается себя превозмочь и каждый раз с восторженными звуками, соприкасаясь с поверхностью прилегающего к ней стола, глубоким звуком будет отдавать своё почтение ему.
Но Касторыч всё же не зря поставлен на такой высокий пост, и он умеет унять в себе все эти не позволительные для открытого выражения своей сущности желания. А так, при случае прихватив бутылку коньяка и пару находящихся в неслужебном к нему подчинении (а находящихся в подчинении у своих страстей) работниц, трудящихся на другой ниве культуры, после рабочей смены, расположившись у себя в кабинете, Касторыч уже сможет, заглушив коньяком свои принципы, в забытьи своих начал, к которым относятся его носки и брюки, дать волю своим, так и рвущимся к деятельности деспотичным мыслям, которые, действуя через его загребущие руки, дают им
