style="font-size:15px;"> – Не терзайся, Володенька, – успокаивал его Подшивалов. – Не ты один такой. Человек слаб и обычно признается. Правда, мужики?
– Конечно, дядя Гриша, – торопясь, отвечал за мужиков Садовский.
– Вот я и племянником обзавелся… – Подшивалов усмехнулся.
Через час обессиленного Садовского привезли назад и водворили в изолятор временного содержания.
– Может, тебе врача вызвать, Володенька, – спросил Подшивалов.
Садовский удивился. Слава богу, ноги не оторвали. Поневоле поверишь после этого в Гестапо, Абвер, Пиночета и других. И еще говорят, что в милиции не пытают. Интересно, как вел себя на допросе Матрос? Раскололся, должно быть, до самой жопы.
Среди ночи в конце коридора послышался вопль. Вовочка проснулся от крика, и мороз побежал по коже. Кричал Матрос.
– Кочан – козел! Ты сдал меня ментам! Крышка тебе будет!
– Сам ты козел! – ответил ему Вовочка. – Причем плешивый!..
Он отошел от стальных дверей и лег спать. Жизнь у Володеньки теперь точно будет другой. Она будет размеренной. Не будет в ней больше места матросам и прочим дикарям.
Матрос еще несколько раз пытался орать. Дежурному наряду надоело слушать. Матроса вывели из камеры и, для успокоения, принялись парить резиновой дубинкой. Слушались глухие удары.
– По ребрам ему, – учил голос в коридоре.
Тот, что орудовал дубиной, молчал. Зато от боли и унижения надрывался Матрос.
Потом удары прекратились, и Матрос замолчал.
– Спи теперь. С наручниками на лапах.
– За что?! – интересовался Матрос.
– За это самое! – бодро и весело отвечали ему. – За галдеж среди ночи. Еще добавить?
Ну что вы. До Матроса вдруг дошло, что дубинка во времена демократии – самый веский аргумент.
Глава 6
Нина Садовская рвала на себе волосы: сын попался в милицию. Причем не просто за хищение кошелька, а за кражу из квартир. Сколько в стране воруют – на нем одном свет клином сошелся. Почти двадцать эпизодов на него одного повесили. Говорят, он организатор и подстрекатель, хотя в это невозможно поверить. В форточку забраться – да, способен. За вином сбегать среди ночи, в карты кому-нибудь проиграть…
– Присудят – и будет корячиться всю оставшуюся жизнь, – стонет она, жалуясь Печкиной Ирине по телефону.
– Ты-то здесь при чем? – успокаивает ее Печкина. – Он же взрослый у тебя, и ты не обязана.
– Буду платить… А куда я денусь! – твердит Садовская. – Обиднее всего, что другие воруют и не попадаются…
– Так-то оно так… – вздыхает Ирина, отлично понимая, что племянник превзошел своего отца. Скакунок ему в подметки не годится.
– Многие занимаются этим бизнесом, а споткнулись на Вовочке, – стучит глоткой Садовская. – Не виноват он вовсе. Стоял, может, в сторонке,
