или молоденькая девушка, скорей девочка.
К вечеру подходит боцман:
– Санёк, не хочешь бахилами махнуться, на берегу клиент есть?
У меня кожаные бахилы, почти новые, тяжёлые, мы ими почти не пользуемся, только в большие шторма, обходясь обычными резиновыми сапогами, а у иностранцев лёгкие резиновые, с утеплением, в таких щеголяет наш рыбмастер. Я с радостью соглашаюсь.
Через полчаса Володя приходит с новыми блестящими импортными бахилами, я примеряю – великолепно!
В придачу даёт красивую бумажку, на которой написано 10 чего-то.
– А это что?
– Вот темнота! Это ж ихние деньги!
– И куда их? – я искренне недоумеваю.
– Да вон в магазин смотаемся, что-нибудь купим. Подойди к капитану, попросись на берег.
Я иду к каюте капитана, стучу в дверь.
– Разрешите, товарищ капитан?
– Входи, Брынцев, – капитан замечает мои сапоги. – Вова сподобил?
Я киваю головой.
– Дурак ты, Брынцев. Хочешь пораньше ревматизм заработать?
Я стою, опустив голову.
– Наверно валюту приобрёл? И сколько?
Я показываю бумажку.
– О, серьёзные деньги. Хватит на банку кока-колы и пачку жвачки. Смотри, не вздумай пива купить! Вернёшься, сразу ко мне! Скажи старпому, что я разрешил тебе на берег.
Проскочив мимо толи сторожа, толи полицейского, с которым Володя чинно поздоровался, мы минули портовые ворота.
Поразила, прежде всего, невиданная чистота улицы. Впечатление, что тротуар аборигены вылизывают.
– У них, что – вообще грязи нет? – спросил я, озираясь по сторонам.
– Так они ж тротуары моют. Ты обрати внимание – нигде невозможно грязь выковырнуть. Смотри – ни одной щелочки!
– Как моют? – представить это было выше моего понимания.
– А так и моют, мылом и щёткой.
Я покрутил у виска пальцем – чокнутые.
– Что ты крутишь, балда! Разве это плохо?
Я подумал, что это не плохо. Вспомнил, как, подъехав ранним утром на трамвае к конечной остановке в Риге, был несказанно удивлён, что она была чисто подметена, хотя находилась километрах в пяти от города.
На первой практике, на паруснике «Георгий Ратманов», по субботам полагалась большая приборка, и мы драили тиковую палубу кирпичами и швабрами, потом прямо на палубе обедали, и целый день ходили по ней босиком.
Мы вошли в магазинчик. Звякнул тронутый дверью колокольчик, сверху послышался детский голосок – «Э-ей» и дальше фраза на непонятном языке.
Я вопрошающе взглянул на боцмана.
– Подождать надо.
– А на каком языке это? – спросил я, не уловив хорошо знакомого английского.
– На датском.
В магазинчике было всё – продукты, хозтовары, напитки,
