во все времена изрядно доставалось. Не лезь в чужой монастырь!
– А что же туземцы Шренка не убили?
– Так он же академик, а не миссионер. Он только изучал все вокруг, а в душу не лез. Понимать надо!
– А-а…
Мы надолго замолчали, глядя на огонь. С моря дул легкий бриз, дышалось легко и славно, и работать совсем не хотелось…
Отдохнув, я вяло произвел исследование морского дна. В основном оно представляло собою породы, вынесенные из долины Уды. Своим помощникам я объяснил, что если Уда золотоносна, то при промывке здешних песков мы неминуемо должны получить черный шлих с золотинками, так называемые знаки золота. А если не найдем, то Уда не стоит нашего внимания, и даже если в ее притоках что и лежит, то настолько слабое, что не в состоянии дать о себе знать…
Я велел рабочим поставить походный вашгерд возле лужи, решив промыть пуда четыре камешков с песком. Получили мы массу шлихов и… ни одной пылинки золота! Вот неудача. Удский исправник, присутствовавший при процессе, был сильно удручен и потребовал повторить пробы, однако это ни к чему не привело.
Днем поднялся мерзкий ветер, и мы вынуждены были вернуться на судно. Пока я размышлял, что делать дальше, к нам неожиданно подплыла лодка, в которой сидели казак и тунгус. Прибывшие вызвались быть лоцманами в прибрежье за небольшую плату, и я с радостью согласился, так как меня занимали другие планы. Мы собирались бросить корабль и идти вверх по реке пешком, чтобы не терять драгоценного времени.
Пока гости под надзором исправника занимались шхуной, мы с командой перебрались на берег и пошли вверх по Уде, таща лодку с вещами и припасами на канате. Лодка, искусно выдолбленная из дерева и формой своей приноровленная к характеру реки, сильно облегчала нам путь… Но погода быстро портилась, а кое-где по берегам реки уже лежал снег. Холодная чистая вода Уды, рожденная ледниками на стыке хребтов Джагды и Джугдыра, вяло плескалась о днище лодки, река почти на всем своем протяжении смирно текла по равнине, местами заболоченной. Мы очень спешили, и в итоге за три дня наш отряд отмахал восемьдесят верст. Рабочие, изрядно притомившиеся, первыми заметили церковь на пригорке, а за ней юрты и домики Удского острога. Здесь жили в основном ссыльные люди, которых сгоняли по Охотскому тракту.
Мы с удвоенной силой рванули, предчувствуя скорый отдых и тепло…
Удский острог
Моя экспедиция в эти края стала уже третьей по счету – ранее тут побывал граф Миддендорф, известный натуралист, и полковник Ахте, исследователь и топограф. Следы пребывания последнего сохранились в памяти многих жителей острога, а именно: священника-вдовца с дочерьми отца Николая, урядника с двумя казаками при нем, комиссара при магазине, фельдшера, сторожа церкви, одного крестьянина с семьей, трех ссыльных баб, двух якутов и нескольких окрестных тунгусов… Очевидно, полковник подробно и с упорной немецкой добросовестностью
