подбородком в колени, в предвкушении сказки. Стало отчего-то славно, словно я был дома, у родного очага, совсем еще маленький, и сейчас мама расскажет мне чудесную историю, после которой боль пройдет, и я обязательно засну…
– Тогда слушай. Однажды сошлись в смертельной схватке ворона и крыса, за кусок французского сыра! Полетели во все стороны перья и шерсть. Крыса зубами кусается, ворона клювом долбит. День бьются, два, три – не могут одолеть друг друга. Сели передохнуть. Тут мудрая ворона и говорит: «Вот деремся мы с тобой, а сыр-то и засох! Надо было поделить его по-братски, и все дела. Мы же с тобой – одной крови!» «Как это одной? Ты мой враг!» – возмутилась крыса, и хвостом забила в нервах. «Да очень просто! Мы с тобой обе любим сыр – раз. И обе испокон веков живем рядом с человеком, крошки с его стола подбираем – два. Только ты по земле бегаешь, а я в небе летаю. Зачем нам драться? Давай лучше дружить! Тогда мы человечество переживем, и внуки наши станут царить на земле!» «Давай!» – согласилась крыса, и заключили они Великое Сырное Перемирие… Вот и сказке конец!
– Ой, а дальше?
– А что дальше… Вот так и живут они рядом с человеком, да терпеливо ждут, когда люди друг друга за сыр перебьют… – угрюмо вдруг закончил рассказчик.
– Как ты думаешь, неужто дождутся?
– Не знаю… Хотелось бы верить, что нет.
– Грустная сказка. Откуда она?
– Я только что придумал! – признался ученый. – Скучно…
– Экий талантище! – восхищенно сказал я, – завидую твоей дочке! Хороший ты человек, Петрович… Даже нога болеть перестала.
Шумно вздохнув, я замолк, а попутчик улыбнулся во тьме. Близился рассвет, изрядно похолодало – мы оба, как по команде, подвинулись ближе к тлеющему бревну, плотно закуклились в свои одеяла и быстро заснули.
Нелегкий наш путь продолжался. В Жигалове мы, похожие на беглых каторжников и до полусмерти измотанные, пересели на почтовые тройки. Двое суток почта несла нас в Иркутск, и я спал в кибитке, как убитый. После всего пройденного город показался столицей мира! Там я узнал, что Миша Корсаков благополучно достиг Петербурга, и Государь остался очень доволен удачею экспедиции. Наступила спасительная осень, прибыл граф Муравьев, и сразу же начались торжественные встречи, балы, обеды и награды… Среди всего этого кавардака мой ученый куда-то потерялся, и мы больше никогда с ним не встретились.
Но Судьба по-своему восполнила потерю: к великому изумлению и радости, я получил орден Святой Анны, и сам генерал лично вручил его мне… Неужели за искусанную рожу и отбитые ноги? Но, как бы то ни было, теперь в моей петлице красовалась почетная награда, и я безумно гордился собой!
«…Громов! Подойди-ка поближе, и сними шлем…»
Старый король, полулежа на подушках, поманил меня к себе. Я повиновался, гремя подкованными сапогами о камень. Нестерпимо зачесалось подмышкой, но рука наткнулась на металл.
«…Давно
