style="font-size:15px;"> Отечество… Благо… Высокопарно как-то! Сразу вспоминаю чиновников из телевизора с лицами судаков в маринаде. Все как один счастья родине хотят! Спроси хоть каждого!..
Он поднимается.
– Советую в предстоящей беседе быть предельно кратким и лаконичным. Покажете ваш… – запинается. – Прибор… И сразу переходите к будущему сражению. Опишите факты, не вдавайтесь в лирику. Он это любит. Душой я буду с вами, господин Смирнов! Сейчас простите, необходимо бежать… До вечера!
– Последний вопрос, Аполлоний… Михайлович! – Я останавливаю его. – Мне к адмиралу ничего другого не дадут? – провожу по рубашке. – Так и пойдем?
Матавкин скептически оглядывает мой интимный прикид, после чего задумывается.
– Наденете мое гражданское платье. – Он поднимается. – Встаньте, пожалуйста!
Встав, я оказываюсь почти на голову выше врача. Чего и следовало ожидать. А ты думал, я просел, пока валялся? М-да, за последнее столетие люди явно прибавили. Не скажу, что я слыл в своем времени великаном, бывали и повыше…
– Будет, конечно, жать, но выбора нет. Сейчас простите, бегу!
Матавкин откланивается и исчезает за дверью, все же успевая по дороге нагнуться к больным.
Про сигареты-то я ему так и не сказал… Стрелять у матросиков совсем уж неудобно. К тому же тот, что курил, – крутил самокрутку, если не показалось. А я и не умею. Придется терпеть…
– Миноносцы по правому борту!
Голос с мостика. На его месте груда помятого и искореженного металла, но кто-то там все же есть.
Оборачиваюсь. Солнце село, но, приглядевшись, можно заметить очертания нескольких кораблей. Их силуэты выделяются на фоне полосы заката.
Очень неудобно передвигаться, броненосец сильно накренился вправо. С трудом ползу по скользкой палубе к борту. К тому, что выше. Цепляясь за все, что подвернется под руку. Передо мной зияет огромная дыра от попадания… Хватаюсь, острые края впиваются в ладонь. С трудом подтягиваюсь и ставлю ногу, едва сохраняя равновесие. Можно запросто провалиться внутрь, а там чернота. Замечаю на руке кровь… Да здесь везде кровь! Вся палуба липкая, в ней… Везде осколки досок, множество дыр, бесформенные куски… Тел?
Справа чернеет силуэт башни. Это, должно быть, носовая, двенадцатидюймовая? Сорвана с направляющих, гигантский подшипник причудливо выгнут и искорежен. В отблеске пожара виднеется правый ствол, безвольно опущенный на палубу. Второго орудия просто нет, оно сорвано.
Повсюду следы пожара, все иссечено осколками. В воздухе стоит острый запах гари вперемешку с чем-то сладковато-приторным…
Где экипаж? Кто-то же должен быть поблизости?..» Упорно продолжаю подниматься, пока не добираюсь до ограждений левого борта. Лееров… Самая высокая точка, отсюда можно осмотреться.
Корабль сильно разрушен, но не мертв, как показалось сначала. Продолжает бороться, пульсируя невидимой жизнью. Корпус легко вибрирует –
