секунду.
Юлия старалась не смотреть на кровать.
Куда угодно, но только не на то место, где лежал ее муж.
За окном было темно, но она смогла разглядеть дерево и сосредоточила взгляд на нем.
– Юлия, наберитесь мужества…
Медсестра взяла ее под руку. Развернула.
Юлия увидела его. Он лежал в больничной синей пижаме, лежал на спине, его глаза были закрыты. Юлия сделала шаг, а затем еще один, и еще. Она стояла у кровати, давно она не видела его с такой черной щетиной. «Почему его не побрили? Я сделаю это сама». Она развернулась, чтобы вернуться домой за бритвой, и упала на колени, медсестра поспешила к ней…»
– Габриэль, зачем она хотела его побрить?
– Я не могу тебе ответить на этот вопрос. Я не знаю.
Уже прошла неделя с тех пор, как мы перестали говорить с Ритой о Эн Ронни. Мы решили вычеркнуть его из своей жизни навсегда. Признаюсь, иногда мне хотелось подойти и что-то сказать о нем, но я этого не делал, уговор есть уговор. У нас так мало общих тем, что мы цепляемся за любую, которая нас обоих коснулась.
– Габриэль, а ты бы хотел, чтобы тебя поставили в театре?
– В театрах ставят бессмертных. У смертных нет шанса туда попасть.
– Я бы так не сказала, сейчас многих современных драматургов ставят в театрах.
– Рита…
– Да, Габриэль.
– Спасибо тебе.
Она улыбнулась.
– Мне нужно писать, я наконец проник в мысли Юлии.
– Хорошо, больше тебя не отвлекаю.
«Когда Юлия вернулась тем утром домой, она попросила, чтобы мама забрала на время детей. Ей нужно было остаться одной в этом доме. Юлия блуждала по пустым комнатам, словно внутри все сгорело до тла, она искала то, что пламя не смогло поглотить. Что угодно – фотографию, открытку, письмо, его зимний шарф или цветы, стоявшие в вазе с ее прошлого дня рождения. Огонь забрал все, оставив лишь холодные, голые стены. И когда Юлия прикладывала ухо к стене, она могла расслышать: был какой-то праздник, она резала торт, а он говорил о работе. В такие моменты вспоминаешь лишь праздничные дни, будни стираются из памяти. «Жизнь близких тебе людей – это ежедневный праздник», – подумала Юлия, когда стояла у зеркала. Она расчесывала свои длинные, густые волосы. Они – это вся ее красота, вся ее женская сила, она так долго отращивала их, теряя свои драгоценные годы. Юлия направилась в детскую сына, она искала его ножницы для бумаги. Найдя ножницы, она подошла к зеркалу и отрезала косу. Таким способом она хотела сказать всему миру – как она теперь слаба, «смотрите все, я на ваших глазах теряю свою красоту, мне не для кого ее больше хранить». Это все, что осталось от нее – ее коса. Богатство, за которое ей никто не предложил свою цену».
– А что это за дом, Габриэль? Каким ты себе его представляешь?
– Это большой двухэтажный дом из красного кирпича.
– Там есть сад?
– Сада нет.
– А где тогда растет
