в глубине леса, находящаяся за поселком Лопухино, казалась мирной, и всегда, когда я бывала здесь раньше, меня обволакивало чувство вселенского умиротворения и покоя. Наведываясь сюда время от времени, чтобы положить деньги в банку, я сидела на широком, покрытом зеленоватым мхом старом пне и распевалась. И мои трели, вылетавшие из разогретых связок, сливались с трелями птиц, и мы словно соревновались в певческом искусстве, перекликаясь и дразня друг друга чистыми, звонкими звуками. Особенно чудесно здесь звучала ария Царицы Ночи из «Волшебной флейты» Моцарта. Жаль, что в такие минуты меня не слышал никто, кроме лесных птиц и зверей. Ведь я была там совершенно одна, и даже Боря ничего не знал о моем тайнике. Зато он знал о моих счетах в московских банках, в Цюрихе… Я позаботилась о том, чтобы банковская доверенность на его имя была оформлена надлежащим образом и чтобы в случае моей болезни, к примеру, или отсутствия Борис мог бы решить мои финансовые проблемы.
Я старалась не думать о том, что будет, когда он найдет мою записку, что подумает обо мне. Скорее всего, решит, что я спятила. Что ж, пусть.
У подножия старого дуба, на поляне, в трех метрах от зеленого пня, рос куст дикой малины, под которым я и закопала банку с деньгами. Банка же, в свою очередь, была помещена в металлический контейнер, который мог бы защитить стекло от ударов лопаты.
Я достала лопату и принялась копать. Осторожно, почти нежно. И когда послышался характерный металлический скрежет, свидетельствующий, что лопата коснулась контейнера, меня немного отпустило. Кто бы что ни говорил, но человек с деньгами, в какой бы ситуации он ни оказался, чувствует себя куда спокойнее и увереннее.
Я обкопала контейнер, извлекла банку, вытряхнула деньги, уложила в полиэтиленовый пакет и спрятала банку обратно. Закрыла контейнер и присыпала его землей. Пусть полежит здесь в тишине – до лучших времен.
Но когда наступят эти лучшие времена – кто знал?
Я вернулась в машину, положила пакет с деньгами на пол, за задним сиденьем, и поехала куда глаза глядят. Я понимала, что мне нельзя рисковать и лучше всего удаляться от Московской области лесными и проселочными дорогами. Если меня остановят и попросят показать документы, мне будет конец. Вариантов сюжетов, последующих за этим, было много, и все они были отвратительны, унизительны. Задержат, да еще и деньги отберут.
И я стала молиться. Машина моя катилась вперед, подпрыгивая на ухабах, выныривая из леса и мчась вдоль полей и лугов. Часть моего пути все же прошла по автобану, и это тоже было неплохо (и неотвратимо) – на одной из автозаправок я залила полный бак бензина и канистры, разменяла сто долларов, щедро подаренных мне убитой мною «маской», купила там же, на станции, холодной родниковой воды, печенье, бумажные салфетки, вернулась в машину и поехала дальше.
Я понятия не имела, куда еду. Важно было удалиться в самую глубь, куда-нибудь в сельскую местность, в моих планах было найти глухую деревню и поселиться там в заброшенном доме. Или же на худой конец купить домишко, не привлекая
