перебивает:
– А что говорят простые люди? Почему они там находятся?
Толпящиеся в фойе, завидев Белую, жмутся к стенам. Кто-то даже спешит укрыться в соседних коридорах. Белая оставляет без внимания их хлипкие потуги остаться незамеченными. Поднимается по лестнице на второй этаж. Линер идет следом, попутно прислушиваясь к ответу спецкора:
– Сергей, мы только начинаем их опрашивать и пока все очень туманно. Пару человек так и ответили: «Не знаем». Другие упоминают какие-то исцеления, происходящие в больнице. Но дальше общих фраз разговор не заходит. Среди присутствующих много инвалидов, особенно детей и стариков. Прочие – это в основном те, кто их сопровождает. Но повторяю: ни те, ни другие ничего конкретного сказать не могут…
«И хорошо, что не могут. Шума меньше», – думает Линер.
Лестница занята больными. Места для прохода практически нет, протиснуться можно только по одному. В коридоре на втором этаже – та же картина.
Линер недоумевает:
– Что здесь такое? Это все ваши?
Белая отвечает на ходу, чуть обернувшись:
– Ни одного. Да это уже и не мое отделение. Мой первый этаж.
– Но что они здесь делают?
– Процедуры.
– Почему все сразу? Есть же какой-то график?
– Есть. Но это иные процедуры… Нам сюда… Ну-ка, дайте пройти!
Повышает голос Белая. Ее пропускают, но уже не без некоторого ропота.
– Эта палата прямо над той, где лежит он, наш с вами подопечный…
– И что?
– Смотрите.
Белая не без труда открывает дверь, Линер протискивается к ней и застывает в изумлении.
Кровати отодвинуты к стенам. Палата забита больными. Они лежат на полу вплотную друг к другу. Заметно старясь прижаться к полу всем телом. Линер приходит в себя и выдавливает по словам:
– Это… что… такое?
– Процедуры.
– Говорите яснее.
– Они все считают, что чем ближе они будут к той палате снизу. Правильнее сказать, к тому человеку, ну, нашему подопечному, который там находится. Тем быстрее они вылечатся.
– Это шутка какая-то?
– Если бы… Смотрите… Это наш, из ожогового, но теперь, кажется уже бывший…
Белая указывает на поднимающегося больного. По пояс голый мужчина, лежавший животом на полу, садится. Улыбаясь, ощупывает мохнатую грудь и живот руками. Слышно, как шепчет:
– Твою мать… И волосы…
Кричит:
– Саня! Прошло все! Саня!
Пошатываясь встает. Прочие косятся на излечившегося, желая занять его место и с нетерпением ждут, когда он наконец уйдет. Так и есть. Едва мужчина делает первый шаг к двери, как на его место тут же переползает рядом лежавший больной. Слышен взволнованный шепоток:
– Там, там самое место!
Белая
