стояли вереницей. Чудеса, да?!
– Что ж ты делаешь, а? Посмотри, какую пробку организовала. Это просто здорово, что мы с тобой беседуем на скамейке, а то народ бы тебя побил, ха-ха! – Монзиков теперь искал сигареты.
– Товарищ инспектор! А что трамваи теперь летают со скоростью 95 км/ч?
– Ну, ты же сама слышала, как семь сорок один назвал твою скорость? Или как? – Монзиков сильно затянулся сигаретным дымом.
– А кто такой семь сорок один?
– Семь сорок один – это семь сорок один! Ты, вот что, давай кончай! Понимаешь мою мысль, а? Короче, будем платить или как?
– Хорошо. А где этот семь сорок один? – уже решительно спросила водитель злополучного трамвая.
– Что значит этот? – Монзиков даже попытался выпрямиться на скамейке и сделать что-нибудь значительное, что могло бы напугать нерадивую бабенку. – Это он мне – семь сорок один, а тебе, дура – товарищ инспектор. Поняла?
– Ну, это еще надо посмотреть кто из нас дура?!
– А чего тут смотреть? И так ясно, что ты и есть дура, причем круглая! Тут кроме тебя больше дур нет! Догнала? – и Монзиков снисходительно посмотрел на девчушку.
Рация у Монзикова все время пищала. Это пытались с ним связаться семь сорок один, 366 и «Север» – центральная радиостанция. 366 – командир взвода, где работал Монзиков, сорвался со своей точки и поехал выполнять указания «Севера» – рассосредотачивать пробку, которая могла войти в книгу рекордов Гиннеса. Из-за того, что подъехать к несчастному трамваю с обеих сторон было невозможно – плотно стоял транспорт, 366 истошно запрашивал семь сорок один-а, который в полемике уже ничего не слышал.
Жильцы в недоумении вылезали на балконы, пытаясь увидеть хоть что-нибудь. Ведь уже несколько лет в городе не было брежневских демонстраций, а тут, в субботний день – ни то авария, ни то опять демократы или коммунисты… А может, это – война?
– Ну что, рыбонька, не надоело тебе пререкаться? Лучше заплати и поедешь себе спокойно. Понимаешь мою мысль, а?
– У тебя голова или что? Или в ГАИ все такие? – с сожалением, уже без злобы спросила водитель трамвая.
– Хм, а ты как думаешь, а?
– Думаю, что Новый Год досрочно наступил и передо мной сидит клоун. Или Олейников со Стояновым прикалываются для Городка. Других версий нет. Но то, что ты не мент – это уж точно. Надо же, а я-то дурочка, даже испугалась. Молодец! – и она решительно попыталась вернуть свои документы. Но как только она слегка наклонилась и протянула руку за правами, раздался истошный крик.
– Ну-ка фу! Не мацать![7] – и Монзиков вскочил со скамейки, пытаясь принять единственно правильное решение: то ли достать табельное оружие, то ли ударить жезлом по голове, то ли…
– А-а-а-а! – заверещала девица.
На крик быстро сбежалась толпа. И, как это часто бывает, появились свидетели, очевидцы, которые видели, как водитель трамвая, пьяная в дымину, сбила девочку и пыталась скрыться, но доблестный милиционер ее догнал и…
Другие, их было не много,
На одесском жаргоне
