скалы казались облиты свежестью, с них постепенно испарялось туманное сияние новорожденного дня. Отчетливо видна в бликах и мареве утра была лишь Зоэ, одна-единственная и даже уникальная загадка острова Серой Чайки, новое найденное в странствиях чудо мира, состоящего целиком из вопросов.
Нэрриха знал: Зоэ – особенный вопрос, её наличие в мире не вызывает ни раздражения, ни протеста. Она живет – и это естественно, правильно. Как танец, наполненный смыслом и душой. Может, люди не силком и обманом тянут нэрриха в мир? Может, дети ветров сами охотно ступают в туман бытия, увлеченные обещанием тепла. Внезапно возжелав родниться, они, как мотыльки, упрямо спешат к огню, полные жаждой разгадать извечные загадки…
Глава 4. Башня и её тень
«…запас силы, имеющей много названий, но знакомой, как в моем случае, даже без всякого обозначения. Допустим, я приму трактовку Башни и определю эту силу, как раха, – порыв ветра, отрезанную прядь могущества. Согласно подсчетам Рудольфа Темного от срезания до иссякания раха проходит 500—600 лет активной жизни. Он же, будучи одним из нас, смог сформулировать принципы конденсации раха из внешних источников. Таковые пути доступны лишь нэрриха высоких кругов опыта. Увы, продвижение Рудольфа к истине прервала нелепая случайность – точнее, полоумный фанатик… Но минувшие двести тридцать лет позволили мне восстановить если не сами утраченные фрагменты записей, то хотя бы их логику. Бессмертие – мечта королей и грандов Башни. Еще два-три десятка лет, и я смогу торговать бесценным товаром, пусть и более скромным, зато имеющим понятную цену и создающим постоянную в себе потребность. Положим, будет так: один флакон – десять лет жизни сверх отпущенного. По истечении оплаченного времени будет снова торг, и снова оплата, и снова страх смерти, работающий на меня… О, истинная власть, как ты удобна! Ты – тень за тронами королей, я – фигура в тени. Без тумана мистики, все рационально и измеряемо. Я, великий Борхэ, сын грозы, куда более, чем Бог! Его власть незрима, моя будет – весома и ощутима. Остались последние проверки. Я ухвачу ветер перемен за гриву, он не вырвется. Вечность ляжет к моим ногам послушной собакой».
Берег Серой Чайки давно истаял вдали, скрылся за линией горизонта. Волны дней качали «Гарду», на спинах несли к берегу… У времени коварная природа: порой оно – вязкое болото скуки, одолеваемое с немалым трудом, пустое, кажущееся бескрайним… Но в самый неподходящий миг рядом вдруг открывается грохочущий водопад непредвиденного!
Времени или слишком много, или недопустимо мало, средние состояния редки и доступны, пожалуй, лишь всезнающим мудрецам. Ноттэ усмехнулся, подставил лицо родному ветру, сегодня лишенному порывов, спокойному. Упрямому: он тащит и тащит люгер к берегу, хотя нельзя спешить, не разобравшись с наследством Борхэ. Его записи, как понятно по уже прочтенному и первично осмысленному – безмерно опасны. А день так спокоен, череда мелких волн лоснится в неярком свете, проникающем сквозь облачную ткань. «Гарда» плавно режет
