направления в ту или иную сторону. Оставаясь одна, Ливьен испытывала панический ужас… Но это все же был отдых.
Местность мало-помалу становилась иной. Пологая равнина сменилась склоном холма поросшим ровными и гладкими, как жерди, деревьями. Между стволами тут и там валялись огромные валуны, покрытые мохом и желтыми цветами бегонии.
Стволы, тоже усыпанные множеством мелких цветов-паразитов, словно бы подпирали тяжелую плотную крышу из листьев. Солнце пробивалось только через редкие щели в ней, и полутьма делала торчащие из земли корни еще более похожими на кисти мертвых рук…
Пейзаж, конечно, был мрачный. Но смена все же радовала: Ливьен ужасно устала от прежнего лесного однообразия.
Рамбай в очередной раз нырнул куда-то в сторону, бросив:
– Жди.
Она примостилась на плоском камне (ветви деревьев были слишком высоко) и на всякий случай слегка приспустила рукоять подачи топлива на искровике. Хотя деревья тут росли достаточно редко и подобраться к ней незаметно было практически невозможно…
Не успела она подумать об этом, как буквально из ничего перед ней вырос Рамбай.
– Есть! – выпалил он.
…Лагерь махаонов раскинулся за холмом, там, где природа вновь становилась сочной и изобильной. Разбит он был явно давно и имел скорее капитальный, нежели временный, характер.
Спрятавшись над струящимся серебряной змейкой ручьем, на ветке одного из ближайших к лагерю деревьев, Ливьен и Рамбай внимательно разглядывали открывшуюся их взорам картину.
Она впервые видела строения махаонов. Понятно, что это – вариант «походный» и, скорее всего, то, что они видят, совсем не похоже на их настоящие дома. Но даже в этих конструкциях ощущалось нечто абсолютно чуждое мироощущению маака.
Они были неправильной грибовидной формы с входным отверстием сверху, в центре глиняной «шляпки». «Ножка» была деревянной. Таких «грибов» на поляне было пять. Стояли они кругом, а между ними, в центре, высился столб с красным крестом наверху – ненавистным знаком бога Хелоу.
На нескольких деревьях вокруг поляны были укреплены подвесные площадки, и Ливьен поняла, что часовые, благодаря этому приспособлению, обходят лагерь не только понизу, но и поверху – перелетая с площадки на площадку.
Но часовых не было. И вообще, лагерь казался неживым. Не наблюдалось ни малейшего движения. Лишь ветерок своими порывами время от времени тревожил покой деревьев, и те, качаясь и шевеля ветками, предостерегающе поскрипывали. Ветер же доносил до ноздрей Ливьен и какой-то сладковатый знакомый запах… Но она так и не вспомнила его.
Рамбай жестом приказал Ливьен не двигаться и, держа пружинное ружье наготове, осторожно спланировал с ветки на одну из караульных площадок. Лишь коснувшись ее ступнями, он сложил крылья и присел. Но никакой реакции на его появление в лагере не произошло. Он осторожно выпрямился и с полминуты оставался на месте, приглядываясь и ожидая. Ливьен, затаив дыхание, следила за ним.
Вот он вновь
