ворочался, долго не мог уснуть, а сказать Виталию, что свет лампы мешает – не решился.
Смотрел на полуприкрытые окна, несуразные шторы, думал, что же приготовить на ужин? Завтра, нет – уже сегодня. Потом в голову полезли всякие мысли.
Сон подкрался незаметно. Потом он вновь проснулся, но уже от сигаретного дыма, будоражащего аромата кофе. Он не курил и нюхом обладал острым.
Он не понял, сколько проспал.
На кухне горел свет. Он вышел на кухню.
Виталий бойко и без ошибок заполнял очередной кроссворд, курил. Окно было раскрыто, но дым не успевал выходить: накурено было изрядно, серый, несвежий тюль занавесок растворялся в сизом тумане. причудливыми вытканными фигурками рисунка.
– Ты чего? – вскинулся Виталий, посмотрел огромными за стёклами очков глазами.
Сергей увидел красные сосуды.
– У тебя норма, что ли, – спокойно спросил Сергей, не показывая раздражения, – книжка на сутки?
– Не спится, – оправдался Виталий и показал рукой на кроссворд: – Чтобы мозги не заплесневели. После сорока пяти надо иностранные языки учить или кроссворды отгадывать, чтобы интеллект не скис. Самый большой аванс, который мы получаем и который практически не удается израсходовать, – незагруженные килограммы серого вещества. Огромное, невспаханное пространство мозга. Зачем-то нам это дано?
– Ты поэтому уснуть не можешь?
– Так, подумалось экспромтом, спросонья.
Сергей глянул на часы на холодильнике. Пять часов десять минут. Вернулся в комнату. Сна не было вовсе. Через полчаса Виталий стал одеваться, чтобы выгулять Пальму. Она вертелась от возбуждения, задевала вешалку, шкафчик в крохотной прихожей, гулко стучала хвостом по входной двери, обитой для сохранения тепла чёрным дерматином, тихо поскуливала, улыбалась, разинув влажную пасть.
– Сидеть! – сдавленным шёпотом скомандовал Виталий. – Пальмейда Марковна! Сидеть!
Овчарка сделала пару кругов, наконец-то уселась, разгоняя пушистым хвостом пыль и песок на полу прихожей. Голову опустила, подставила шею под ошейник.
Сергей стоял в дверном проёме комнаты, наблюдал. Пальма подтискивалась под его ладонь, чтобы не валял дурака, а погладил бы её. Он погладил умильную морду, улыбнулся, не удержался. Обоим было приятно.
– Виталь, глубоко интимный вопрос – почему Марковна?
– Ты посмотри, какие у неё чёрные библейские глаза! – в полуулыбке ответил тот. – Восточная красавица!
– А-а-а! И чем она отличается от немецкой овчарки?
– Бестактный вопрос! С «немцем» не сравнить! У них рыжие подпалины, а эта – чепрачная.
– Теперь понятно, почему она – восточно-европейская.
Они вышли в общий коридор. Дверь со страшным скрипом открылась, приржавела за ночь, должно быть, потом на излёте с ещё большим скрипом прикрылась. Звякнули на связке ключи. Зашумел лифт.
Сергей вернулся в квартиру. Заварил
