думать, будто они – кто бы они ни были – знают обо мне, об Одетте и Зоуи, это уже паранойя какая-то. Но я только что увидел ведра с отрезанными волосами в квартире, куда приехал отдохнуть. Я больше не могу притворяться, что эта квартира – жилая. Мы потратили деньги, которых у нас и без того мало, на эту поездку и в итоге оказались в полной заднице. Должна же быть какая-то ответственность, какие-то приличия в этой схеме обмена жильем. Стеф купила этим людям новое постельное белье, бога ради! А в ответ мы получаем грязный крысятник с ведрами с человеческими волосами в шкафу!
Мне хочется рвать и метать, требовать возмещения убытков, но всем плевать. Мы сами ввязались в эту сделку, не проверив все как следует, это наша ошибка. Это моя ошибка. Я подтолкнул Стеф к этому решению. Нужно было отказаться с самого начала.
Нужно было, можно было… Но я этого не сделал.
Я иду в кухню, беру сверток мусорных пакетов из шкафчика под мойкой и выхожу.
– Зачем они тебе? Это же всего лишь мышь, – бросает мне в спину Стеф.
– Она, похоже, там уже не первый день лежит. Я подумал, что лучше обмотать руки пакетами, прежде чем прикасаться к ней.
– Фу, мерзость какая! Странно, что я не почувствовала вони. Спасибо, что уберешь ее, Марк.
– Не волнуйся, – говорю я. – Пустяки.
Но это не пустяки.
Я даже не знаю, как объяснить Стеф, что все это для меня значит. Она решит, что я несу какую-то отвратительную чушь. Что я сошел с ума. Конечно, она в общих чертах знает о случившемся с Зоуи и Одеттой, но я не рассказывал ей подробностей. С чего же начать?
Вернувшись в спальню, я натягиваю мусорный пакет на ведро – осторожно, чтобы не прикоснуться к волосам – и переворачиваю его. Оглядываюсь через плечо – не застукает ли меня Стеф? Но, судя по звукам из кухни, она все еще осматривает полки шкафчиков.
Несмотря на то что я старательно затягивал ведра пакетами и завязывал их, несколько локонов взметаются мне в лицо, падают на руки. Кожа в этих местах тут же начинает зудеть, хотя я мгновенно все смахиваю. Я чувствую, как эти твари… перебираются на меня. Крошечные, невидимые твари. Микробы. Я стараюсь не думать об этом, по позвоночнику струится холод. Нужно вынести пакеты и принять душ. Да подольше.
Я надеваю ботинки и, позабыв о плаще, выбегаю из квартиры. Жутковатые мешки бьются о мои ноги. Я бросаю Стеф что-то о том, что поищу мусорку, и скатываюсь по лестнице, зажав в левой руке телефон, освещающий мне путь, и выставив перед собой правую руку с мешками. Я держу их как можно дальше от себя, точно отрезанные человеческие головы, неестественно раздувшиеся головы.
В колодце двора очерченный стенами квадрат зеленовато-желтого гнойного неба сочится мерзким дождем со снегом. Я помню, что в углу стояли мусорные баки на колесиках, но теперь они исчезли. Мне хочется вынести пакеты на улицу и бросить там, но разве я смогу объясниться, если меня поймают за этим занятием?
Делай, что дóлжно. Таким должен быть мой девиз, только к этому я стремлюсь. Мысли об ограблении неотрывно преследуют меня.
