лампы. Карло, хозяин, зажег фонарь у входа. Стало нарядно. На площади было много народу. Гудели голоса, звенели стаканы, журчал фонтан.
– Случилось… да, – негромко начал Старый Медведь. – И раньше бывало, а сегодня как-то чересчур. Зашла речь об этом самом пансионе. «В здоровом теле», слышали?.. Виртус давно призывает его запретить. Марта опять заспорила.
– Марта? Почему?
Старик вздохнул.
– Потому, – объявила Герти, строго наставляя на меня прекрасные ресницы и повторяя чужие слова, – что хуже проституции только подпольная проституция.
– Вот оно самое, – кивнул Старый Медведь. – Виртус вспылил, что невозможно ничего обсуждать серьезно, пока тут сидит девица. Потребовал убрать Марту из коллегии.
– Марта в коллегии единственная женщина?
– Нет, конечно, но такая молодая – единственная. Раскричался, что мы проповедуем безнравственные принципы. Но Марту нельзя вывести из коллегии, земляки ее выбрали.
– А это правда, что ваш принцип – делай что хочешь?
– Мой тоже, – улыбнулась Герти.
В защитники высоких постулатов долга я годился хуже всех, но так удивился, что сразу принялся возражать.
– Но ведь это действительно опасно. Что будет, если каждый станет делать, что хочет?
Старый Медведь внимательно на меня посмотрел:
– И что же будет?
– Хаос.
– Почему?
Старик дольше и лучше обдумывал проблему и теперь владел инициативой. Я чуть было не ответил беспомощным доводом «это очевидно», но вовремя опомнился. Что ж, если хотите – пожалуйста:
– Человеческие желания переменчивы и непредсказуемы, исчезают и возникают, сегодня хочу, завтра не хочу. Твердое желание возделывать свой сад и кормить его плодами голодных – если такое и бывает, то редко. Куда чаще совсем другое. Желание славы, власти, удовольствий. Желание мучить. Унижать. Убивать.
– Вот у тебя, дружище, не обижайся, есть желание мучить, унижать и убивать? Нету у тебя такого желания. Не надо и на других валить. Юджина хорошо говорит, чего она хочет. Все нормальные люди этого хотят. А мучить и убивать хотят выродки, таких все-таки мало.
– А чего хочет Юджина?
– И я этого хочу, – горячо вмешалась Герти и отчеканила: – Жить с теми, кого люблю, там, где мы сами выбрали, заниматься делом, какое нравится.
– А Марта?
– Марта еще много чего хочет, – улыбнулась Герти. – Вы у нее сами спросите. А в желании славы, власти и удовольствий ничего плохого нет. Но власти мало кому хочется. И славы тоже. Это нужно особый склад иметь. А удовольствия – это замечательно, мне очень хочется. Вот сейчас большое удовольствие здесь сидеть и разговаривать.
– Сам скажи, – подхватил старик, – или не говори, а вспомни, не приходилось ли тебе гораздо больше раскаиваться, когда ты делал что-то такое, чего вовсе не хотел?
Незаметно
