в рубку.
Наконец-то Марок обратил внимание на меня, но не улыбнулся, как обычно, а нахмурился.
– Эва, ситуация непонятная. Что произошло с их звездолетом – непонятно. Кто на них напал, или же они напали сами – не ясно. У меня нет другого выхода, – он тяжело вздохнул и продолжил, – Как приставить к тебе временную охрану. Вся команда уже осведомлена о нашем скором обряде, к тебе уже относятся как к хозяйке, поэтому я не могу поступить иначе.
И как же, милый мой, ты понял, что я буду не в восторге? Ладно, не в этом суть.
– И кого же? – осторожно осведомилась я.
– Ламинока.
– Здрас-те – приехали! Да, он меня первым в тыл врага сдаст! Еще и ленточкой подарочной перевяжет!
– Эва! – Марок скосился на Ламинока, стоящего позади него каменным изваянием.
– Ничего, Марок-сир, я заслужил…, – подал он голос.
Я чуть не поперхнулась и уставилась во все глаза на начальника охраны. Да, ладно! Быть того не может, чтобы Ламинок раскаивался. Но сколько ни пыталась вглядеться в лицо Ламинока и понять, что ж этот гаденыш на этот раз замыслил, так и не смогла.
– И насколько? – обречено вздохнула я.
– Не знаю, мне придется тащить лоткиранцев на свою планету, выяснять всё там. Не нравится мне всё это, Эва.
Вот с этим я была полностью согласна. Вроде ничего подозрительного и опасного – корабль попал в беду, и мы просто проявляем акт дружеской воли. Но я, так же, как и Марок, просто чувствовала, что всё это неспроста.
– Господин Марок, на связи ваш отец, – услышали мы сообщение капитана по внутренней связи корабля и поспешили в каюту Марока.
Отец Марока, точная копия моего мужчины в старости, нервно расхаживал на экране галовизора. Не успели мы зайти, как он, не поздоровавшись, заговорил:
– Сын, что ты себе позволяешь? Пугать Совет тем, что ты уйдешь из него и заберешь все свои разработки – это слишком! Неужели какая-то девка настолько окрутила тебя, что ты забыл свой долг перед планетой и семьей?
Вот и ответ на мой вопрос Мароку: примут ли меня его родители. Чем дальше, тем хуже. Ну, что ж, никто не говорил, что будет легко.
– Отец! – возмутился тем временем Марок и сжал мою руку в сочувствии. Только ни его сочувствия, ни помощи мне не нужно, не родился еще тот изибнисец, что вгонит меня в депрессию.
– Простите, – вклинилась я в разговор, – Не знаю вашего имени, к сожалению, но считаю, необходимым представится – Эва Артёмьева, та самая девка, – и гордо уставилась на экран.
Отец Марока долго молчал, меняя цвет кожи с багрового на смертельно бледный, но поскольку пауза затянулась, неохотно заговорил:
– Добро пожаловать, Эва, – прозвучало это так, будто он мне всех мук пожелал. Что ж такое-то, а? Почему почти все на этой планете воспринимают меня в штыки?
– Надеюсь, вы понимаете, чем пожертвовал
