тот капитан?
– Женатый.
– О чем же у вас серьезный разговор был?
– О князе Кропоткине.
– О ком, о ком?
Иван повторил.
– Чего он вам сдался?
– Офицером был.
– Ну, и что?
– Меня тоже сватали в офицеры.
Жена несколько секунд лежала молча. Затем повернулась к нему.
– Как это – сватали в офицеры?
– А так. Через военкомат предложили призвать.
– Ну, а ты?
– Отказался.
– Да ты что, Вань! С ума сошел что ли? Офицеры знаешь, сколь зарабатывают? И квартиры им с удобствами дают, и одевают задарма.
– Спи! – сказал неприязненно.
– О жизни надо думать, Вань. Двое же у нас скоро будут. А ты все, как холостяк: ничего тебе не надо. Детям надо! И кормить их, и одевать, и учить.
– Хватит!
– Ладно, Вань, ладно. Не буду. Потом поговорим.
Она еще долго ворочалась, вздыхала. Иван так и не дождался, когда жена засопит в предвестии глубокого сна. Сам уснул и проспал ночь, как застреленный.
Ах, жены, жены! Мужья только думают, что они вершат семейные дела. А на самом-то деле их вершат жены. Не мытьем, так катаньем, где не додолбят, там кошачьим мурлыканьем возьмут. Через неделю Иван уже ничего необычного не видел в возможном повороте своей судьбы. Он и Железнову признался в том, когда принес ему прочитанные с пристрастием книги.
– Я пр-редполагал такой вариант, – сказал тот. – Комбат навел о вас справки. Вы на самом деле толковый механик…
Приказ о присвоении ему звания младшего лейтенанта пришел, когда уже родился сын. Иван настаивал дать ему имя Трофим. Но жена яро воспротивилась: деревенское де имя, сейчас никто так не называет! И записала сына Эдуардом.
3
После того, как присвоили Ивану Сверябе самое малое офицерское звание, перебрался он с семьей в военный городок. Прав Железнов оказался: службой, в уставном понимании, Ивану не докучали, лишь бы механизмы исправно работали. А они работали, несмотря на нехватку запчастей. Тут Ивану помогали прежние приятели по автобазе.
Стройка коммунизма снабжалась хорошо; чего-то верхние снабженцы и не додавали – не без того, но некоторых запчастей скопилось на складах с избытком. За бутылку казенного спирта, а его у военных гэсээмщиков стояла целая цистерна, можно было выменять любую деталь. Комбат, строго бдивший за тем, чтобы это казенное добро не перекачивалось в желудки подчиненных, на святое землеройное дело спирту не жалел. И чуть ли не молился на трудягу-механика, видя, как оживают самосвалы-покойнички, как однажды даже приполз в карьер пятисотсильный бульдозер, ржавевший до того в ожидании срока списания. Не было праздника, к которому командир не оделил бы Сверябу приличной премией.
Премиальные Иван от Томки заначивал, потому что выпросить у нее пятерку – лучше не просить. Лишь один раз она добровольно
