Им – некогда…
– Да что ты говоришь?! И очень заняты?
– Очень.
– А если приезжают, то почти сразу и уезжают! Ведь так?
– Так… И мне очень грустно тогда… – неожиданно для себя призналась Елена Олеговна.
– Я знаю.
– У вас так же?
– Нет, не так же. Просто знаю и всё.
– Откуда?
– Как думаешь?
– Не знаю…
– Ладно, скажу, чтоб не мучилась.
– Скажите.
– От него самого! От верблюда!
Елена Олеговна улыбнулась незамысловатой бородатой шутке. Гостья задала вопрос:
– А что ты делаешь целыми днями?
Елена Олеговна смутилась.
– У меня дела…
Старуха подошла к столу, сплошь покрытому исписанными листами.
– Это ты столько наваляла?
– Я, – виновато призналась Елена Олеговна.
– Что пишешь?
– Разное.
– Разное?! – удивилась старуха. – Про гвозди, про голых баб, про Ленина, про червей, про паровозы? Так что ли?
– Вообще-то я пишу о словах, – поправилась Елена Олеговна.
– О каких словах? – не унималась старуха. – Я их много знаю!
– О разных.
– Ага… И много набрала слов?
– Много.
– Тысячу?
– Намного больше.
– Больше?!
– Значительно больше.
– Для чего они тебе?
– Просто люблю слова.
– Всякие?
– Всякие.
– И «жопа»?
Елена Олеговна на несколько секунд замолчала. Потом произнесла:
– Не знаю…
– То-то и оно, что не знаешь. Сидишь тут как сыч. К нам не приходишь.
– Занята я очень.
Старуха захохотала.
– Во дает! Занята! Книжки, небось, читаешь. Умничаешь сама с собой.
– Книжки читаю, но что касается умничанья…
– Да замолчи ты! Людей ты не видишь в упор, а это плохо.
– Почему? Вижу.
– Издали?
Елена Олеговна начала сердиться.
– Я не понимаю… Вам-то что?
– Не поверишь! Жалко тебя.
– Вы себя жалейте.
– Себя-то жалеем, а тебя вот некому. Одна и одна.
– Я не одна! Со мной природа. Со мной, в конце концов, Бог.
– Да ты что?! А где он у тебя?
– Везде.
Старуха, ухмыляясь, огляделась вокруг:
– Где везде? Не вижу. Рухлядь всякую вижу. Печку нерабочую вижу… Где же везде?
– Везде – это, значит, везде. В лесу, в поле, на озере, в небе…
– И ты его видишь?
– Нет.
– М-м-м…
– Но
