навыкате, с визгливым голосом и очень быстрой речью. За особое ее пристрастие к разговорам о политике Елена Олеговна сначала прозвала её Политиком, а через какое-то время присвоила и второе имя – Ельцинистка – за то, что та ни с того, ни с сего вдруг начинала говорить о Ельцине. Говорила долго, с надрывом, чем и замучивала старух до такой степени, что они начинали обороняться. Сначала роптали тихонько, а вскоре и с громким возмущением.
Однажды утром старухи, как обычно, сидели на скамейке, и Политик снова стала восхвалять своего кумира.
Одна из старух, которую Елена Олеговна за её исключительную скромность назвала Монашкой, тихо возразила:
– Твой Ельцин – не помазанник Божий.
Монашку поддержала учёная старуха, прозванная Еленой Олеговной Историком:
– И не самодержец.
– И даже не Стас Михайлов! – выкрикнула Хулиганка.
– Вы не правы! – взвизгнула Политик-Ельцинистка. – Он от Бога! И самодержцем мог бы стать! Ему не дали!
– А Стасом Михайловым не стал бы точно! – весомо сказала Хулиганка.
К Ельцинистке подошла большая и грозная старуха Ульяна и стала успокаивать её:
– Успокойся, Оля! Ну, какое твоё дело?! Сиди и смотри на озеро. И потом… Ельцина уже несколько лет как нет. Не свихнись! Немного-то и надо. Что ты, в самом деле?!
– Как что? Как что?! – закричала старуха-Политик. – Он, как и я, был всегда завязан на Россию!
– Ага. Завязан. Морским узлом, б….?! И что дальше?! – подойдя совсем близко к Ельцинистке, закричала ей прямо в лицо Хулиганка.
– А то, что он умер, а дела его остались.
– Уж это точно! – захохотали старухи.
– На себе чувствуем!
– Пинаете мертвого льва?! – заголосила Политик.
– Заткнись, зануда! – в ответ закричала Хулиганка. – Или я сама заткну твоё поганое горло.
– Вот этого, Нина, не надо! – погрозив пальцем, строго сказала Большая старуха.
– Да чего ты, Ульяна? – сбавила тон Хулиганка. – Она же сама… Залупается и залупается…
– А ты терпи!
– Задолбала!
– Иди – окунись.
– И пойду! – с вызовом сказала Хулиганка и, показав кулак Ельцинистке, направилась к озеру.
– Вот и молодец! – похвалила Хулиганку Большая старуха. – И мы за тобой! Верно, девчата? Как думаете?
– Гойда! – крикнула от берега Хулиганка.
«Девчата» потянулись к воде. Сначала шли медленно, потом вдруг заторопились, заторопились и выглядели в этот момент такими слабыми и жалкими, что у Елены Олеговны защемило сердце.
К воде не пошли три старухи: маленькая, похожая на ребенка, старушонка, за свой крайне непрезентабельный вид названная Еленой Олеговной Бомжонком, Политик-Ельцинистка и старуха, которая всегда молчала, ходила в плаще с накинутым капюшоном, скрывавшим лицо.
Ельцинистка, не глядя на Бомжонка,
