его перебраться в Детройт, где он устроился рабочим на автомобилестроительной фабрике. Пожалуй, лишь одному ему из всех остальных кадровых революционеров жизнь индустриального пролетариата была знакома не понаслышке, и, видимо, она ему понравилась не особо, так как уже через два года, он опять собрался и пустился в плавание в обратном направлении, в Старый Свет.
Именно в Англии он впервые познакомился с «Капиталом» Карла Маркса, который он штудировал долгими бессонными ночами, после утомительных рабочих дней в «Карлтоне», где трудился официантом. Эта книга перевернула всю его жизнь. Когда начались неприятности, связанные с разрешением на работу в Великобритании, ему пришлось вернуться в метрополию, в столице которой, он повстречал одного за другим всех остальных Четырёх Драконов. Эти встречи стали судьбоносными не только для него самого, но и для всего народа Индокитая. К тому времени он начал неплохо зарабатывать, сотрудничая с различными парижскими газетами в качестве вольнонаёмного журналиста. Именно в качестве репортёра он впервые познакомился с главным редактором «Юманите» Марселем Кашеном. Они разговорились во время профсоюзного шествия, по пути с площади Согласия на площадь Республики. Кашен был впечатлён глубоким подходом этого молодого, образованного выходца с Востока к теоретическому наследию Маркса.
– Вы не представляете, мой друг, как был бы рад Поль Лафарг, услышав о Вас. На днях я выезжаю в Москву, и не удивляйтесь, если у Вас будут гореть в это время уши. Потому что я буду рассказывать о Вас Ленину, Троцкому, Зиновьеву. Я расскажу о Вас товарищу Кобе и товарищу Радеку.
– Вы очень добры, товарищ Кашен, – смутился Хошимин.
В тот же вечер Кашен пригласил его в «Селект», где представил ему Тореза, Суварина и Гильбо.
– Жму Вашу руку, товарищ, – сказал Суварин внимательно вглядываясь в глаза революционера. – Марсель рассказал нам о Вас.
– Рад встрече, друг, – приветствовал его Морис Торез, молодой рабочий с точь таким же горящим взглядом, как и у самого Хошимина.
Анри Гильбо лишь важно кивнул, но его улыбка была чрезвычайно радушной. Тот долгий зимний вечер начался с теоретических вопросов. Разговор новых друзей как то сам собой завязался вокруг последней работы Ленина, «Детской болезни левизны», затем плавно перешёл к партстроительству. Большинство присутствующих высказывалось в пользу ленинской концепции «демократического централизма». Один лишь Суварин высказывал опасения о том, что такая практика способна привести к излишнему парламентаризму в работе партии, и что при вынесении решений будет такая опасность, что примазавшиеся к партии попутчики революции, оказавшись в большинстве, способны будут увести её вспять. Хошимин мудро помалкивал и внимательно прислушивался к разговору. Внезапно Морис Торез обратился к нему:
– Вот Вы, товарищ, Хошимин, так же как и я, и Борис, реально работали на фабрике, стояли за станком. Что скажете Вы о революционной сознательности рабочих масс?
Хошимин прокашлялся и после непродолжительной паузы, во время
