уважает? Сердце Сорчи остановилось, в ушах шумело так, что она едва слышала Дайегу. Ее затошнило. К горлу подступила желчь.
– Им овладела похоть, Сорча. Вы же знаете, какой он. А вы выглядели так, что нельзя было вами не воспользоваться. Это грустно, не правда ли?
Значит, они с Цезарем как друзья обсуждали жалкое поведение той, что стоит на социальной лестнице ниже их?
– Он поклялся, что будет верен мне, как только мы поженимся, но он хотел, чтобы я все знала.
«Я не собираюсь ее обманывать», – сказал Цезарь в тот день в своем офисе, говоря о Дайеге.
Может, он действительно рассматривал Сорчу как свой последний шанс насладиться свободой?
– Вы не единственное его мимолетное увлечение, – продолжала Дайега. – Он принял правильное решение, все рассказав мне. Но, признаюсь, тогда я была возмущена и выставила его вон. Если бы Цезарь не был вынужден уехать домой, столкновения с грузовиком не было бы…
Сорча покачала головой.
– Мы с ним говорили в тот день. – начала она, не желая сдаваться без борьбы, однако остановила себя.
Она никогда никому не рассказывала о тех вещах, в которые ее посвящал Цезарь.
– О его сомнениях? – перехватила инициативу Дайега. – Он был холостяком, который мог передумать и который хотел убедить вас переспать с ним. Я не придавала бы особого значения словам, что произносятся в подобных обстоятельствах.
Да, Цезарь действительно мог передумать, но было кое-что еще.
«Мне нравится, как ты говоришь о своей семье. Наша семья держится исключительно на бизнесе. Меня это устраивает, но иногда я пытаюсь представить, каково это – быть близкими людьми», – задумчиво произнес Цезарь.
Слияние его семьи с семьей Фуэнтес было очередным большим бизнес-проектом. Такого рода сделки нередки, но.
– Самое лучшее, что вы можете сделать, – сказала Дайега, словно предлагала пошаговую инструкцию, как следует поступить любовнице, о которой стало известно жене, – это уйти. Я поговорю с Хавьеро и позабочусь, чтобы вам дали самые лучшие рекомендации. Учитывая состояние Цезаря, никто из нас не хочет скандала. Ему предстоит долгое, трудное выздоровление. Ведь вы не хотите стать для него тормозом? Мне кажется, он вам небезразличен.
«Я беременна», – думала Сорча, в то время как волны унижения накатывали на нее.
Неужели она действительно была мимолетным увлечением? Сорча не могла в это поверить. Цезарь казался таким настоящим в тот день. Не плейбоем, о котором говорила Дайега, но мужчиной, способным размышлять о своем месте в жизни и решать, кто и что он на самом деле.
– Он ничего не помнит, Сорча, – чуть ли не с нежностью сказала Дайега. – А я собираюсь забыть об этом… инциденте. И мы поженимся, – добавила она. – Мы все знаем, какую жизнь он ведет и какая жена ему нужна.
Сорча перестала дышать, вспомнив, что в тот день она поделилась с Цезарем тайной своего рождения. Упомянул ли он об этом, признаваясь
