в их лейтенантскую пору. И видел, что у них сейчас подвижек нет.
– Что хоть Зырянов говорит?
– Ничего он не говорит, нас к нему не пускают врачи. Сначала твердили, что боятся какой-то заразы, инфекции, что ли. Теперь Досманова скалой встала. Все втроём улыбнулись, вспомнив замечательного доктора.
– Ну, теперь за его здоровье беспокоиться нечего, а поговорить надо срочно, может, что-нибудь прояснится. Поговорите с ним сами, езжайте прямо отсюда, вернётесь сразу ко мне, постарайтесь до приезда министерских обернуться. Марков вопросительно кивнул на телефон.
Генерал возмутился: – Да вы что, в самом деле, на неё управу не найдёте? Он поднял трубку и попросил соединить с госпиталем.
Андрей искренне обрадовался, увидев входящих к нему в палату товарищей по работе.
– Ну наконец-то, вы что там, совсем с ума посходили? Дел невпроворот, а меня здесь квасят. Одежду принесли?
– Спокойно, Андрюша, давай всё по порядку, – невозмутимо произнёс Мухаметшин, присаживаясь, и достал из кармана три прихваченных в буфете управления апельсина. – Как здоровье?
– Да бросьте вы, Владимир Рахимьянович, смеётесь, что ли, заладили все, болит, не болит, тошнит, не тошнит, на горшок заставляют ходить и в респираторе всё уносят. Что за дела?
– А ты что, Андрей, не в курсе, что ли? – спросил Марков, здороваясь и доставая шоколадку. – Это от меня.
– Ни настолько, – показал жестом Андрей. – Все молчат, первый день вообще без респираторов не заходили, представляете картину, как у американцев в блокбастерах. На мне ни нитки, только простыня, а девица на стол приглашает массаж делать.
– На этот, что ли? – Марков потрогал качающийся прикроватный столик Андрея.
– Да нет, тот они на колёсиках с собой привозят.
– Так вот, Андрей, ты хоть знаешь, какое сегодня число? – мрачно произнёс Мухаметшин. – Ты, друг, провалялся без сознания пять суток, думали тебя уже на том свете встречать.
Андрей не понимал, о чём они говорят.
– Тех двух ребят из патрульного батальона помнишь, их потеряли в реанимации, кончились.
– Нет, вы серьёзно?
– Какие могут быть шутки, ты хоть помнишь медсестру, которая к тебе подбежала?
– Да, Владимир Кузьмич, помню. Я что-то там разлил, и медсестра ко мне подлетела.
– Малыгин говорит, что она к тебе подбежала, толкнула, а потом ты уже опрокинул консервную банку.
– Не помню, да зачем ей.
– Надо вспомнить, Андрей. Очень подробно, – смотря в упор, произнёс полковник Марков.
– Владимир Кузьмич, я не понимаю, разве это важно, что за медсестра, какую банку? Главное по убийству, что с ребятами или с этой девочкой. Да вы медсестру допросите.
– Медсестру уже не допросишь, – вставил Мухаметшин. – Дело в том, что пока суд, да дело,
