странным шквалом, вновь и вновь вспоминая по дороге искренний восторг, охвативший его и сына, когда они соприкоснулись переносицами, и Александр ухватил отца руками за пышную гриву. Райнхард готов был поклясться на чём угодно, что между ними проскочила неощутимая молния, и они оба что-то сказали друг другу, хотя слов не слышали даже сами говорившие. Да и глаза у принца мои, это без сомнения – так смотрел я сам, помнится, в свои двенадцать, если есть смысл верить зеркалу. Но за сила снова тащит меня к делам, отрывая от самых дорогих мне существ? Не иначе, как новая опасность, грозящая им, в конечном итоге, и надо скорее узнать, что это, чтоб успеть пойти в контратаку. Был и ещё один приятный момент – так вовремя разминуться с Аннерозе, уже шестой раз – это вызывало саркастическое удовлетворение, мол, не судьба разве самой дойти до ожившего брата? Впрочем, оттого и радовало, что говорить-то в случае встречи было бы не о чем – или слушать дежурные вздохи сомнительной уже радости о выжившем младшем, или оправдываться, что не умер окончательно – просто уже издевательство завуалированное, сколько можно смотреть на меня с укоризной, мол, я обязан ей до конца жизни? Что-то чем дальше, тем меньше верится, что останься Кирхайс жив, он назвал бы её женой. Точнее, что ей это было надо. А раз мы оба не нужны или устраиваем только в качестве мёртвых – что ж, вольному – воля. Отдыхать? Право на отдых имеют только мёртвые, а император – всего лишь старший в семье под названием Империя…
Райнхард решительно ничего не обнаружил в кабинете – никаких новых документов или намёков на новости. Паника отпустила, но появилось ощущение какой-то неотвратимой беды, которая уже захлёстывала нематериальными волнами помещение. Странное чувство – перед покушениями волна была не такая… Но что же это? Молодой император инстинктивно сделал шаг к окну в бессознательном желании увидеть солнечный свет, и с ужасом понял, что глаза медленно заволакивает тьма. Он вытянул перед собой правую руку и в отчаянии наблюдал, как тает её изображение в наступающей мгле. Итак, зрение вернулось лишь на несколько минут, чтоб заглянуть в глаза сына и жены? Какая ужасная пытка… Райнхард неосознанно согнулся едва не пополам, точь в точь как после гибели Кирхайса, после разговора с Аннерозе. Он хотел закричать от страшной боли внутри, но горло не издало ни единого звука, зато плечи затряслись, как от электрошока. Нет, этому нельзя позволять помыкать мной… Райнхард судорожно закрыл лицо руками. Надо собраться, чего бы это не стоило. Если зрение вернулось один раз, значит, это может случиться и ещё раз, так что шансы остаются. Я не имею права раскисать, я же монарх, а не простой офицер. Хотя… это не значит, что мне совсем ничего нельзя уже из офицерской жизни, верно? Ага, вот и выход, хоть на малое время, иначе я рехнусь от этого ужаса окончательно и прямо сейчас, это просто невыносимо! Райнхард в истерике рванул застёжки, освобождаясь от плаща, затем яростным движением швырнул его куда-то прочь, потом столь же резко расстегнул
