машет им, разбрызгивая капли мочи, дабы привлечь самку… называйте как хотите.
– Вам нравится жить в Киеве? – спросила она.
– Терпеть не могу, – ответил я.
– Почему? – спросила она.
– А что здесь хорошего, люди сошли с ума. Люди озверели, у людей, знаете ли, в головах пьяный дровосек вместо дров раритетную красную мебель рубит. А щепки летят…
– Ох как летят, – согласилась блондинка.
К нашему столику уже подошёл мужик. Он толкнул меня в плечо.
– Моя очередь, – сказал он.
– Пойдёмте отсюда, – предложил я.
– Идём, – сказала она, и мы ушли.
А ведущий кричал нам вслед:
– Это не по правилам! Не по правилам! Вы дисквалифицированы навсегда!
Мы спустились по улице Воровского, перешли по подземному переходу к универмагу «Украина», зашли в него, поднялись на четвёртый этаж и засели там в тихом баре у окна. Прекрасный вид на заснеженный Киев. Пожалуй, Киев может быть хорошим только под толстым слоем снега, подумалось мне.
Мы взяли по пиву, потом ещё по пиву и много говорили об Арнольде Шварценеггере, о великом человеке. А через неделю мы съехались, и тридцатого декабря я потерял девственность. Взрывайте уже ваши хлопушки!
И знаете что? Да ничего особенного… здорово, конечно, стать мужчиной, общество придаёт слишком много значения сексу. Видимо, маркетологи и здесь хорошо поработали над мозгами обывателей. Я бы мог наврать вам, что был потрясён и испытал удивительные ощущения и в голове моей космос взорвался к чертям собачьим. Но зачем? Кого я буду обманывать? К чему эта показуха?
Порнография – это искусство, а секс – это нищий, пытающийся догнать скоростной поезд сообщением Колыбель – Могила.
Новый год мы решили встретить с моей роднёй.
Я так и заявил:
– Приду с женщиной, и женщина эта – женой моей будет. И у нас родятся красивые дети, а позже ещё ребята.
Родня допытывалась:
– Брюнетка?
– Нет, – отвечал я.
– Блондинка?
– Нет, – отвечал я.
– Не дай бог… рыжая сука!
– Нет, – улыбался я.
31 декабря мы проснулись довольно поздно, сходили за подарками, пришли домой, немного отдохнули, и я спросил Сашеньку (так зовут мою жену, слава богу):
– Ты не против?
– Нет, – ответила она. – Забавно будет.
Я достал из ванного шкафчика машинку, постелил на край ванны полотенце, усадил на него Сашеньку и сбрил её чудесные светлые волосы наголо.
Александр Снегирёв
Нефертити
Наконец я решился. Отринул сомнения и вооружился уверенностью. Я шел в солярий.
Вы спросите, чего я стеснялся? Как же чего… Стеснялся я многого: неопытности в деле ухода за собой, стеснялся прослыть педиком, короче, просто стеснялся. Так почему же я всё-таки шел в салон красоты, где находился солярий? Мне не хотелось быть бледным.
