дана простой сенсибилии. Таким образом, если мы хотим понять не только сенсибилию, но еще и интеллигибилию, мы должны обратиться к диалогической (диалоговой) науке – в общем, ментальной феноменологии. Это особенно справедливо для психологии. А посему я вновь обращусь к самому сложному примеру – фрейдовскому психоанализу.
Во многом Фрейд начинал с эмпирико-аналитического или исключительно физиологического подхода. Но, как он сам выразился впоследствии, даже если бы мы и выяснили все физиологические аспекты сознавания, «это, в лучшем случае, позволило бы нам определить точное местоположение процессов сознания, но нисколько не помогло бы нам их понять».[67] Именно смысл психологических данных – их интенциональность и интерпретацию (толкование сновидений, симптомов и т. д.) – Фрейд и хотел изучать больше всего. То есть его подход, его территория почти всецело лежала в ментально-феноменологическом, герменевтическом и историческом измерении. Историей здесь была просто история развития системы самости (или «я»-системы) самого человека (прошлые фиксации, травмы, вытеснения и т. д.). Психоаналитическое сознание – это историческое сознание, реконструкция и воспоминание личной истории, дабы понять ее влияние на настоящее. И, что самое важное, психоанализ Фрейда опирался на диалог – он требовал межсубъективного дискурса – «лечения беседой».
Более того, – и это также играет центральную роль, – основным открытием Фрейда была не теория, а предписание (образец, или парадигма). Предписанием была парадигма свободных ассоциаций, которая раскрывала предметную область (данные), доселе преимущественно игнорировавшуюся (первичные процессы бессознательного). Свободные ассоциации превзошли предписание Шарко и Бернхейма, состоявшее в применении простого гипноза. Предписание свободных ассоциаций было настолько важно, что по сей день оно называется «базовым правилом психоанализа» («говорите все, что приходит вам на ум»). Используя это предписание, Фрейд начал сбор данных в отношении этой новой предметной области – первичного процесса бессознательного. И полученные данные может проверить любой, кто желает выполнить три компонента познания: (1) обратиться к предписанию произносить свободные ассоциации; (2) рассмотреть ухваченные в результате исследования данные; и (3) сравнить и сопоставить эти данные в сообществе сходным образом квалифицированных исследователей.
Разумеется, можно возражать против некоторых интерпретаций и теорий, которые Фрейд вывел в отношении данных (к этому различению мы вскоре еще вернемся), но сами данные были настолько достоверными, насколько это позволяли предписания. Даже Юнг, не согласный с общей теорией Фрейда, в целом признавал его данные. Но ментально-феноменологическое утверждение, чтобы обрести признание в качестве чего-то солидного и убедительного, должно не только объяснять данные, но еще и делать это так, чтобы суметь устоять и выжить на линии огня
Freud, S.
