сушки.
– Все в сборе! – попыталась пошутить я, но улыбку выдавить не удалось.
– Ешь! – скомандовал братец и поставил передо мной чай и бутерброды. Один тут же взяла Ирка, говоря:
– Я так нервничаю! А главное, ничегошеньки не понимаю. Конечно, я устроила Серому взбучку, и отправила его, ну…, по адресу. Но ведь не легче!
– Мы тоже, – улыбался Колька, от этого веснушки на его лице заплясали, – всыпали Октябрьским по полному. А ты жуй-пей, но давай не молчи, говори.
– А нечего мне вам сказать.
– Как это?! – воскликнули они одновременно.
– Ты это, – сделав глоток чаю, сказала Ирка, – не играй в молодогвардейцев. Сейчас девчонки придут, будем план мести составлять.
– Мне их только не хватало! Саранчи этой. И о какой мести ты говоришь?
– Вита! – Ирка даже бросила недоевший бутерброд. – Неужели ты думаешь, я поверю, что вы просто мило беседовали.
Я дернула плечом, воротник сдвинулся и они увидели синяк.
– Ага! – Ирка практически кричала. – А это что? Это он, тот тип?
– Да ты на ее руки посмотри! – перебил ее Колька.
– Он что? Тебя это… Обидел? – сощурив глаза, выспрашивала Ирка, а Колька чесал затылок.
– Не успел! – спокойно сказала я и откусила бутерброд.
Они уставились на меня.
– Да! – вдруг сказал Колька. – Нам девки тут не нужны.
– Точно! – кивала Ирка. – Веры нет никому! Я их выпровожу, а ты, Вит, не молчи, говори все как на духу.
– Вы что, священники?
– Сестренка! – сердился Колька. – Не капризничай.
– Правда, Вит, говори.
– Да я не знаю, что говорить! – меня начало злить их упорство, и я собралась уйти.
– Ты, конечно, можешь отмалчиваться. – сказала Ирка. – Но тогда зло не будет наказано.
– Какое зло?
– Неужели ты не понимаешь, что это случилось неспроста?! – не унималась Ирка. – Если ты Кольку стесняешься, так мы его к Таньке отправим.
– Я вам отправлю меня! Хватит, наотправлялись. Тоже мне, взрослые. Теперь ходят в синяках.
– Тихо вы, завелись! – крикнула я, еле сдерживая слезы. – Ничего страшного не произошло. Синяки, да, есть. Но это от того, что у меня кожа такая.
– Но он же как-то пояснил, зачем уводил? – не отставала Ирка.
– Затем! – выпалила я и спохватилась, добавила. – Расспрашивал, отчего меня Ветром зовут, как давно я промышляю.
– Он что, больной?! – Ирка пристально смотрела на меня, и тут до нее дошло то, чего я вслух сказать не могла.
– Ну, мне все понятно! – заявил Колька. – Надо было им ноги переломать.
– Ой, что тебе понятно! – ехидно скривилась Ирка. – Иди, гуляй, мы посплетничаем.
– Никуда я не пойду. Больше того, скажу,
