одной рукой, – но это же наша Катька. За ней только глаз да глаз.
– Я понял, – чуть склонил голову Антон. Нет, серьезно, ему это нравится! Его это веселит!
– Леша, – каменным голосом произнесла я, устав слушать этот бред. – Мы пришли за гитарой.
– Как же, – не поверил, естественно, тот. – Теперь это так называется, – растянулись его губы в ехиднейшей из улыбочек, – поиграть на гитаре. Постучать ложками. Погреметь маракасами. – И он сам, довольный своей шуткой, заржал.
– У тебя совсем ум за разум заехал, – устало проговорила я. – Мы пришли за гитарой. Потому что итальянский гость попросил Антона ему сыграть.
– Отмазывайся-отмазывайся, – явно не поверил родственник и, окинув нас последним подозрительным взглядом, ушел.
– А мне нравится ход мыслей твоего дяди, – шепнул мне на ухо Антон и зачем-то подул сзади на шею – я высоко заколола волосы заколкой, и теперь лишь несколько тонких прядей обрамляли лицо и касались скул.
– Вы оба – идиоты, – прошипела я, резко обернувшись. – Иди и выбирай гитару.
– А если у меня аллергия на пыль? – веселился он, явно припомнив слова дяди.
– У тебя она на лимоны была! – припомнила я.
– Моя самая большая аллергия – на глупость, – шепнул мне Кей и тихо засмеялся.
– У тебя с печенью все в порядке? – буркнула я. – Говорят, когда аллергия, с нею проблемы. Пьете, господин Тропинин? Или наркотиками балуетесь? – положила я ему руку на плечо. Никогда не прощу ему, что он курил травку! И подозреваю, не один раз, и не только ее!
Господи, Катя, это музыканты. Они на воде сидеть должны, что ли?
Ну не на кокаине же!
– Мне так нравится твоя заботливость, – я не знала, шутит ли он, или говорит серьезно.
– Выбирай уже гитару, Антон, – вздохнула я. В кладовке их было две. Поскольку в гитарах я не разбиралась, они казались мне похожими, но вот Тропинин, видимо, знал в них толк, ибо заинтересованно сначала взял в руки одну, затем вторую. Провел пальцами по струнам, извлекая звук, осмотрел внимательно, почти с любовью.
Первую, с корпусом из черного дерева, на котором был изображен аэрографический паук с ангельскими крыльями, он со вздохом отложил в сторону. Вторую – более простую на вид, даже чуть потрепанную, с корпусом из красного дерева, на котором были чьей-то щедрой рукой нацарапаны значки анархии, портрет девушки и пара бунтарских надписей, он из рук больше не выпустил – выбрал ее.
– Паук не понравился? – уже в своей комнате, стоя перед сидящим на моем диване Антоном, легкомысленно спросила я. Мне казалось, он выберет первый инструмент, более стильный и новый.
– Никогда не играл на Yairi, – признался светловолосый парень.
– Что это? – заинтересовалась я, отодвигая ногой стопку манги под стол. Отчего-то не хотелось, чтобы аккуратный Антон, у которого в комнате царил порядок, подумал, что мы с
