он почти равнодушно играл, не глядя ни на людей, ни на музыкальный инструмент. Так играют музыканты в ресторанах – отстраненно и холодно.
Я села рядом. Антон повернул голову в мою сторону и чуть улыбнулся, а я отчего-то засмотрелась на его ловкие пальцы, без особого труда извлекающие из оставленной кем-то гитары звуки.
– Сеньор Караоке! Молодец! Ха-ха-ха! А давай-ка, рагацци, – перешел на «ты» миллиардер, – еще раз «Мою свободную песню»! Повтори!
У сеньора Караоке чуть дернулся уголок губ, но он сдержался, вновь удивляя меня выдержкой.
– Что тут происходит? – заглянула с интересом в комнату и Нелли. До этого она крутилась около Леши. – У вас караоке-бар? Я тоже хочу петь! Ой, – увидев Антона, почему-то смутилась сестра, поняв, что он и есть караоке. А после поздоровалась на английском. Гости никогда ее не смущали – Нелли выросла в обстановке постоянного потока знакомых и незнакомых людей в доме.
Пожилой миллиардер помахал Нелли, и та, не стесняясь, помахала ему в ответ, а после подскочила к Томасу и принялась усердно ему что-то втолковывать. Кажется, Нелли хотела, чтобы папа отпустил ее на аниме-фестиваль в соседний город вместе с подружками. Тот, естественно, согласился, словно забыв, сколько сестре лет, и я покрутила пальцем у виска и замотала головой, а после пробралась к ним, боясь помешать музицированию, и принялась втолковывать Томасу, что Нелли отпускать одну – опасно.
Господин Бартолини вдруг глянул на нас странным внимательным взглядом, в котором была отстраненная теплота, но я так и не поняла, почему он так на нас смотрит.
А Антон, как оказалось, понял.
И дальше случилось нечто странное.
– Другое, – повелительно махнул рукой итальянец, отчего-то расхотев петь свою любимую песню, и назвал что-то очередное типично итальянское, популярное и зажигательное.
Но то ли итальянцу не стоило быть столь небрежным по отношению к Антону, то ли таков был первоначальный план моего музыканта, но переходить к новому заказу сеньор Караоке не стал. Гость закончил петь, а Антон все играл и играл «Мою свободную песню».
– Зависли? – осведомился порядком взмокший от странных танцев переводчик.
– Пойте, – на английском с улыбкой сказал Антон, глядя на итальянца. Тот скептически посмотрел на него.
– Пойте. Я ведь играю.
– Угомонись, рагаццо, – раздраженно сказал итальянец, пригрозив пальцем, и в очередной раз засияли бриллианты.
– Вы поете – я играю, я играю – вы поете, – еще шире улыбнулся Тропинин.
– Антон, – шепнула я, подходя к нему, – чего ты хочешь добиться?
– Все в порядке, – ответил он мне.
Гость резко поднял руку открытой ладонью вверх и раздраженно помахал.
– Господин Бартолини просит вас поторопиться, – въедливым голосом сообщил переводчик. Одновременно с ним завопила в углу Нелли – Томас все-таки, несмотря
