свяжетесь.
Я киваю.
– Вам есть куда пойти? – спрашивает он.
В клуб к Селин. Я называю адрес. Станцию метро. Это легко вспоминается. Я и найти его могу.
– Хорошо. Идите в бухгалтерию, вас выпишут, и можете идти.
– Спасибо.
Врач дотрагивается до моего плеча, напоминая не перенапрягаться.
– Мне очень жаль, что вам пришлось пережить такое в Париже.
Я поворачиваюсь к нему. У него на груди висит бейдж, у меня перед глазами плывет уже не так сильно, так что я могу прочесть его имя. Доктор Робине. И хотя я стал нормально видеть, день все равно кажется мутным, но меня заполняет такое чувство… Оно неявное – не то чтобы счастье, но некая уверенность, как будто ты ступил на землю после того, как долго был в море. Я понимаю, что кем бы ни была эта Лулу, между нами в Париже произошло нечто такое… как антоним несчастья.
Два
В бухгалтерии приходится заполнить несколько тысяч формуляров. Когда спрашивают адрес, возникает проблема. У меня нет адреса. Уже давно. Но меня отказываются отпускать, пока я его не назову. Поначалу я думал дать им координаты Марйолейн, нашего семейного юриста. Яэль попросила ее взять на себя важную почту, приходящую на ее имя, и, как я вспоминаю, с ней я должен был сегодня встретиться. Или завтра? Или теперь уже вчера? В Амстердаме. Но если к ней придет счет на оплату больничных услуг, Яэль сразу же об этом узнает, а с ней я объясняться не хочу. Но и оставлять все без объяснений не хочу, в случае, если она ничего и не спросит, что более вероятно.
– Можно, я дам адрес друга? – спрашиваю я.
– Мне все равно, хоть английской королевы, мне главное, чтобы было куда счет отправить.
Могу дать адрес Бруджа в Утрехте.
– Секундочку, – говорю я.
– Не спеши, mon chéri [10].
Я опираюсь на стойку и начинаю рыться в записной книжке, пролистывая множество страниц с адресами людей, с которыми познакомился за последний год. Куча имен, которых я даже не помню, которые я забыл еще до того, как получил по голове. Есть, например, такая запись: «Не забывай про пещеры в Матале». Пещеры я помню, как и девушку, которая это написала, но забыл, почему должен хранить это в памяти.
Я отыскиваю адрес Роберта-Яна в самом начале записной книжки. Зачитываю его вслух, откладываю книжку, и вдруг она сама раскрывается на одной из последних страниц. Там какой-то незнакомый почерк, поначалу я думаю, что стал видеть совсем хреново, но потом понимаю, что написано просто не на английском или голландском, а на китайском.
На миг я оказываюсь уже не в больнице, а на лодке, с ней, она рисует в моей записной книжке. Я вспомнил. Она говорила по-китайски. И показала мне иероглиф. Я перелистываю страницу и вижу вот это:
Перевод не подписан, но я откуда-то знаю, что означает иероглиф.
Двойное счастье.
Я смотрю на значок в своей записной книжке. Потом вижу увеличенную версию на вывеске. Двойное счастье. Она там?
– Есть ли неподалеку китайский ресторан
Дорогой (
