и те мгновенно умчались прочь, так что, сорвав с глаз повязку, корнет успел разглядеть лишь неясный силуэт в снежной дымке.
– Да, кому рассказать – не поверят, – покачал головой Юрий.
– Клянусь, все так и было!
– Верю… Но скажи мне, неужели ты ничего не запомнил? Не заметил?
– Заметить, прости, не мог. Глаза мне завязали плотным шарфом.
– Но что-то ты все-таки запомнил? – прищурился Стратонов.
– Кое-что, – не без гордости отозвался Константин. – Я сосчитал время пути и все повороты, что мы сделали.
– Отлично! – воскликнул Юрий. – Завтра возьмем извозчика и попробуем воспроизвести твой путь в обратном порядке!
– Слушаюсь, господин полковник! – пожал плечами Константин. – Только не возьму в толк, для чего тебе это нужно?
– Я бы очень хотел знать, кто и зачем позаботился в моем брате, и поблагодарить этого человека.
– Попробуй поспрашивать о Кавалеровиче. Кто-то же должен знать, где этот долгоносый черт обитает…
– Спрашивать, Костя, долго. Тем паче неизвестно у кого. А у нас есть лишь сутки, – ответил Стратонов. – А теперь идем-ка поужинаем и – спать! Ты эти дни недурно отдохнул, а я не спал и не имел порядочной трапезы трое суток.
С этими словами Юрий поднялся и направился в столовую. Поужинал он наскоро, чувствуя, что уже насилу может сидеть за столом от усталости, и заснул, не раздеваясь, прямо в гостиной, привычно укрывшись шинелью. Последняя мысль его была о странном незнакомце, взявшем на себя заботу о его непутевым брате…
Глава 12.
Лишь сутки минули с трагических событий, а сколько же новых деталей вскрыли они! Одного за другим приводили к Николаю арестованных заговорщиков – представителей лучших фамилий, гвардейских офицеров… Русских людей. И каждый из них норовил спихнуть вину на другого, обелить себя, и в этом старании раскрывали такие вещи, которым не хотелось верить даже после ранее полученных донесений.
А ведь было время, когда Николай находил преувеличенными опасения, высказываемые покойным братом… Ему казалось, что основаны они более на иностранных внушениях, чем на положительных данных, что в России просто невозможно задумать, подготовить и совершить столь чудовищный заговор. Но очевидность беспощадно убила всякие сомнения, открыв обширный заговор, стремившийся путем гнусных преступлений к достижению самой бессмысленной цели.
Счастье, что заговорщики не вняли князю Трубецкому и, выступив без достаточной подготовки 14-го числа, разоблачили себя полностью. Страшно представить поразительные ужасы, которые совершились бы в этом злополучном городе, если бы Провидение не позволило расстроить этот адский умысел. С первого появления на революционном поприще русские превзошли бы Робеспьеров и Маратов! Когда этим злодеям сказали, что они, несомненно, пали бы первыми жертвами столь ужасного безумия, они дерзко отвечали,
