Богородицы, подобно Казанской-Чимеевской, находили среди пепла и уголий сгоревших церковных зданий целой и невредимой.
А это ли не чудо, когда Свято-Успенский Далматовский монастырь осаждали отряды атамана Прохора Пестерева и прибывшего к нему на подмогу яицкого атамана Василия Митрофанова, мятежники – во времена «пугачевщины», а не смогли взять. Двадцать дней простояли под монастырскими стенами сподвижники атамана-самозванца Емельяна Пугачева, который выдавал себя за Императора Петра Третьего Федоровича. Обстреливали монастырь, потеряв страх Божий, ходили на приступ. Но малочисленный гарнизон, героически руководимый секунд-майором Иваном Семеновичем Заворотковым, стоял на смерть.
Защитники монастыря перед началом боев исповедовались и причастились Тела и Крови Христовых и со спокойной душой и совестью встали на защиту святой обители. Солдаты сражались, монахи молились о даровании победы. Старец Далмат, пребывая на Небесах, незримо ограждал своими молитвами святую обитель… И пугачевцы, понеся потери, отступили от стен монастыря. Он устоял, не сдался.
Я прохожу вдоль монастырских стен, смотрю на них и думаю: «Здесь, в феврале 1774 года, на этих стенах стояли солдаты, секунд-майор Иван Заворотков. Гремела пушечная пальба, свистели пули, стелился пороховой дым. Толпы пугачевцев шли на штурм и, получив отпор, оставив лежать на холодном зимнем снегу раненых и убитых, отступали к Служней слободе… Теперь это одна из страниц истории Далматовского монастыря.»
А вот место, где находилось Далматовское духовное училище, красивое двухэтажное здание. В нем обучались пять лет дети церковнослужителей уральского края, будущая замена своим дедам и отцам. Как бы там ни хаяли царские школы, церковно-приходские, духовные училища, а преподавание предметов учащимся в них было высококлассным. Я помню слышанные слова известного ученого филолога, философа Алексея Лосева, родившегося до революции, помнившего, так сказать, старорежимную жизнь, посидевшего в заключении во времена сталинских гонений и принявшего тайный монашеский постриг, с наречением имени Андроник. Он неодобрительно отзывался о произведениях Антона Чехова «Человек в футляре» и Федора Сологуба «Мелкий бес». В этих литературных вещах учителя показывались тупыми, бездуховными людьми. Я думаю, что отец Андроник высказал правильную и справедливую точку зрения. Возможно, что такие преподаватели, как Передонов, и существовали. Но не только же они. А где же подвижники учебного процесса, рядовые преподаватели греческого, латинского, русского языков, словесности, математики, Закона Божия, церковного пения? Жаль, что им не нашлось места в русской литературе. Зато они остались в благодарной памяти учеников, постигавших азы грамотности.
Я с грустью смотрю на развалины, на остов здания Духовного училища. А ведь в нем обучались известные в будущем люди. Например, глава Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, член Императорского Православного Палестинского
