во сто крат, и пылающей, как угли, только во сто крат. И будут прокляты дети их, и родятся они, чтобы быть рабами кому, и войнами на смерть. Хоть они и постятся перед Господом и показывают окружающим праведность свою, не нужны Господу их доказательства лукавые и посты притворные. Вот пост, что Господь определил им: пусть снимут оковы с рабов праведных, вернут суды по правде осуждающие, а не по положению, и делают доброе и Богу угодное. Иначе сорвет Господь их накидку тонкую и обнажит их черноту внутреннюю, где черви плодятся и трупом смердит. И развеется как прах тело прогнившее, и рассеются по земле как пауки напуганные. И тогда увидят праведники суд истинный и возрадуются и будут петь Господу.
А не приближается расплата скорая, потому что милостив и терпелив Господь, и любит он все свои создания без лицемерия одинаково, и ждет он их как детей своих, что, быть может, одумаются и обратятся в дом Господа.
Финеес поднял голову и протянул из последних сил руки к небу и сказал с надеждой:
– Господи, зачем все мучают меня, чем я прогневал око твое?! Не нарушал я заповедей твоих, не обманывал, не воровал, не грабил, не создавал идолов мертвых. Всю жизнь нес наследие – как угодное мне, так и посланное в испытание веры. И не убегал от опасности, и не искал путей кривых и лукавых. В собраниях и в народе славил имя твое и поучал нечестивцев, сердцами подгнившими поносящих Господа. Мудрецов, что прикрывались в безумиях мудростью своей, я обличал перед народом. Не мог смотреть на наказания несправедливые и всячески препятствовал их исполнению. Господь мой, преклони ухо свое к слову моему! Если бы все было как раньше, когда я был полон сил и имел уважение в народе, и приглашали в советы премудрых, и держал там речи разумные, и не перечили мне, а слушали. И люд простой и повыше не оставлял дома моего и желал наставлений, родные мои и прислуга любили меня за справедливость и заботу во всем. Но не вернешь уже почестей былого и заслуг минувших, и не вернешь ласки близких и родных. И надежда – друг самый верный, весь век прошагала со мною, и та не выносит упадка моего. Что надежда моя, если видишь, что будет и чем закончится, то и не на что надеяться, но если не знаешь, что ждет, и веришь в справедливое воздаяние и милость Всевышнего, то и надежда твоя велика. Но как вера уже слаба в растерзанном теле моем, то и надежда рассеивается, как туман утренний.
Руки Финееса упали на песок, и голова следом склонилась пуще прежнего.
* * *
Солнце, убегающее за горизонт, остановило свой естественный ход, оно замерло на месте, как будто пытаясь зацепиться лучами за край земли, чтобы не сорваться в бездну. Но оно точно знало, что не может отправиться далее.
Облако огромное, словно корабль небесный, повисло над Финеесом, Нафаном и Елисуа, и свет божественный из облака осыпался камнями драгоценными, и голос Господа встревожил землю:
– Кто этот смертный раб, что бросается словами неразумными и тешит свое самолюбие?!
