блаженности. Оплатив счет, он вышел из ресторана, и, привычно жалея о потраченных впустую деньгах, пружинистой походкой направился в сторону метро.
По понедельникам он проводил тренировки на Бабушкинской, в небольшом полуподвале, оборудованном под спортивный зал. Слишком рано, но ничего не оставалось, как отправиться туда. Впрочем, сегодня он будет единственным тренером и возможно удастся…
Мочульский по привычке отогнал опасную мысль, но теплая волна приятной дрожью успела прокатиться по телу. В конце концов, разве он не заслужил небольшую компенсацию? Сегодняшняя неудача, вопреки ожиданиям оказалась довольно болезненной, и нет ничего плохого, чтобы гармонизировать свое состояние. Гармонизировать – так он это называл. Ему нравилось это слово.
Спускаясь по ступеням эскалатора, он пропустил вперед спешившую блондинку, как бы невзначай ударившую его сумочкой, и оглянулся. Он так и не понял, зачем это сделал. Наверху, в колонне стоявших справа мелькнула знакомая бородатая физиономия и, будто мираж, растворилась в толпе.
Мочульский замер. Фитнесс-трекер на запястье издал два коротких писка. Он обладал устойчивой нервной системой. Психиатры отнесли бы ее к сильной инертной, и первая реакция на раздражитель была вполне предсказуемой. Проблема была в другом и Мочульский об этом знал – у него не было ни единого повода стать объектом преследования, кроме…
«Ерунда какая-то», – подумал Мочульский, продолжив спуск. Двигаясь через толпу по вестибюлю Третьяковской, он лихорадочно соображал. Слежка? Непрофессиональная, безусловно. Он где-то читал, что профессионала можно вычислить, если резко обернуться и пойти ему навстречу. Дилетант попытается скрыться, а профессионал пройдет, как ни в чем не бывало и исчезнет. Навсегда. Его сменит другой. Но что, что это даст ему?
Дойдя до конца платформы, Мочульский перебрал в памяти все свои знакомства и неудачные романы.
Исключено. Кто угодно, но только не он. Что же тогда? Работа? Прошлое?
Из темноты тоннеля, с оглушающим ревом вырвался поезд.
Он наморщил лоб. Все знают его как порядочного человека. Никаких долгов, никаких краж, никакого обмана. Значит, остается только…
«Нет, нет и нет!»
Двери открылись прямо перед ним.
– Вы заходите?
Невозможно. Он был осторожен. Как мог быть осторожен только он.
– Мужчина…
– Да-да.
Память, снова и снова возвращала его в тот снежный вечер во Владимире, два года назад, когда единственный раз в жизни он потерял голову, и действие, начинавшееся безобидно выплеснулось в… Трудно сказать во что оно выплеснулось. Это можно было назвать кошмаром, если бы не тот, вгоняющий в дрожь экстаз… Он не знал природу этого явления, но догадывался, что оно являлось частью той его сущности, которую улавливали в нем все эти татьяны и маргариты – женщины в возрасте от тридцати, считавшие, что им не повезло
