я сиделИ вам эту песенку детскую пел?
Я сам вам отвечаю на эти слова:
– Я с мамой сейчас.
До свиданья, пока.
Осинина Анна, 13 лет
Надежда Зайцева, г. Архангельск
В.З.
Меня назвали в честь рукавичек моей хозяйки – Варежка. Все ее рукавички называли рукавичками, а одну пару, серую с синими узорами, – варежками. Маша, именно так зовут мою хозяйку, больше всего любила варежки носить. И в снежки в них играла, и с горки каталась, даже, бывало, дома ходила, не снимала. Только потом одну варежку рассеянная Маша потеряла. Мою сестричку-рукавичку, получается.
А меня убрали на самую верхнюю полку в шкафу, к рассохшимся башмакам, облезлой меховой шапке и искусственной елке. Сколько там лежала, не помню. Я уже привыкла к их компании, и мы находили общие темы для разговоров. Однажды Машина бабушка достала меня из шкафа, постирала, пришила глазки и тряпичные ушки, запихнула внутрь кусок мехового воротника от старого пальто, и я превратилась в того, кто я сейчас, – милую собачку Варежку.
Маша опять любит меня больше всех, часто играет со мной, щекочет мой мягкий животик. Она – самая чудесная девочка на свете.
Но иногда я думаю, как здорово было бы встретить мою сестричку-рукавичку. Она есть, она никуда не исчезла. Мы с ней будто связаны веревочкой навек! Может, она превратилась в мягкую игрушку или играет в кукольном театре (мы с Машей видели такие представления по телевизору). А может, она вытирает пыль в какой-нибудь детской комнате или сидит в заточении в бюро находок. А может, она распустилась на ниточки… Нет, такого просто не может быть!
Интересно, она думает обо мне? И когда? Так же, как и я, – на подоконнике под звездным светом или в объятиях какого-нибудь малыша? Только бы у нее все было замечательно и нашлись такие славные хозяева, как Маша. Мы с ней обязательно повстречаемся, в это я верю.
Ночами я говорю Маше:
– Вспомни, милая Маша, где же ты потеряла варежку. Мы с ней так долго были неразлучны! Давай найдем ее как-нибудь, а?
– Давай, – сквозь сон отвечает мне Маша. А утром она думает, что мои ночные разговоры снятся ей.
Удивительно, у всех в мире есть пара: у ног, у сапог на эти ноги, у сережек, у крыльев бабочек, у каждого «тика» часов есть свой «так». Воробьи и те прилетают на наш подоконник поклевать крошки парами. Даже у меховой облезлой шапки из шкафа было два ушка.
В одну из ночей я сидела на подоконнике с открытой форточкой. Вдруг с улицы послышался вкрадчивый голос:
– Ва-реж-ж-ж-ка! Я тут! А ты где?
В темноте я ничего не увидела, кроме двух огоньков у дворовой скамейки.
– Ва-режжжжка! – позвал меня голос еще раз.
Я забралась на форточку, чтобы лучше слышать. Может, это моя сестричка-рукавичка зовет меня или ветер дразнит? От такой догадки я вздрогнула, но удержалась на форточке.
– Ты кто? – негромко позвала я, чтобы не разбудить Машу.
– Ия, ия, ия, – неслось со стороны скамейки. Этот звук будто ударил об оконную раму, и я вывалилась
