за штору, сорвал ее, разбил окно, пролез в него и упал в освещенную комнату, где около камина сидела женщина и читала книгу.
Испуганная, она вскочила, вскрикнула и стала звать на помощь.
– Посторонись, Женевьева, посторонись! – закричал голос Диксмера. – Дай мне убить его!
И Морис увидел направленное в него дуло карабина.
Но женщина, взглянув на Мориса, вдруг пронзительно вскрикнула, и вместо того, чтобы посторониться, как приказывал ей муж, бросилась между ним и дулом ружья.
Это движение сосредоточило внимание Мориса на великодушном создании, первым движением которого было его защитить.
Он, в свою очередь, вскрикнул.
Эта женщина была незнакомкой, которую он так искал.
– Это вы!.. Вы!.. – вскричал он.
– Тише! – сказала она.
Потом, обратившись к убийцам, которые с разным оружием приблизились к окну, она вскричала:
– О, вы не убьете его!
– Это шпион, – произнес Диксмер, кроткое спокойное лицо которого вдруг приняло выражение решительности. – Это шпион, и он должен умереть.
– Кто? Он шпион? – сказала Женевьева. – Он шпион? Подите сюда, Диксмер. Мне стоит сказать только одно слово, и я докажу, что вы странным образом ошибаетесь.
Диксмер подошел к окну, Женевьева приблизилась к нему и, наклонившись к его уху, шепотом произнесла несколько слов.
Хозяин-кожевенник живо приподнял голову.
– Он? – сказал Диксмер.
– Он самый, – отвечала Женевьева.
– Ты уверена?
Молодая женщина ничего не отвечала на этот раз, но, оборотившись к Морису, с улыбкой протянула ему руку.
Тогда черты лица Диксмера приняли странное выражение кротости и хладнокровия. Он опустил приклад карабина.
– Ну, это дело другое! – сказал он.
Потом, сделав знак товарищам, чтоб они следовали за ним, он отошел в сторону и сказал им несколько слов, после которых они удалились.
– Спрячьте этот перстень, – проговорила между тем Женевьева, – все его здесь знают.
Морис поспешно снял перстень и сунул в карман жилета. Спустя некоторое время дверь павильона распахнулась и Диксмер, уже без оружия, подошел к Морису.
– Виноват, гражданин, – сказал он. – Жалею, что не узнал прежде, скольким я вам обязан! Но жена моя, припоминая услугу, оказанную вами вечером десятого марта, забыла ваше имя. Поэтому мы не знали, с кем имели дело. Не то, поверьте мне, ни минуты не сомневались бы ни в вашей честности, ни в ваших намерениях. Итак, еще раз простите меня.
Морис был изумлен и лишь каким-то чудом сохранил спокойствие. Голова его кружилась, он готов был упасть и прислонился к камину.
– Однако, – сказал он, – за что хотели вы меня убить?
– Тут тайна, гражданин, – сказал Диксмер, – и я вверяю ее вашей чести. Я, как уже известно вам, кожевенник и хозяин здешнего заведения.
